Немного о культе волка у славян. | мастер Боя

Доброго времени суток, Бойцы! Перед тем, как начать, приведу небольшую выдержку, можно сказать» цитату: «Тип культуры создается исторически. Большое значение имеет климат. Чем труднее война с природой, тем героичнее мораль… Борьба и труд — вот нравственные ценности Севера.

Их источник — не законы и пороки, а сама природа. В тропиках вечное лето, вечная жизнь, а не борьба, смерть и возрождение. Год на Юге течет эпически, на Севере драматически. На Юге нравственный идеал — не сила, а гармония; безволие, а не воля; непротивление, а не борьба; неделание, а не труд, девственность, а не плодоносность; небытие, а не жизнь…

[ad#1]

Нравственный идеал Севера — Герой: борец с драконами и титанами, львами и людьми. Геракл, Зигфрид, Ахилл. Символические звери прарелигии Севера: лев и орел, хищники( не случайно противоположны им христианские символы: агнец и голубь, невинность и кротость). Мораль Юга тропическая — созерцательная, отрицательная и пассивная, а не героическая, положительная и активная. Идеал Юга — не воин и герой, а умиренный святой, монах».

Так, в 1929 году охарактеризовал Юг и Север профессор Н. Устрялов в своей работе «Проблема Пан-Европы».

И разумеется, ни один представитель северных народов — будь-то обычный крестьянин, а уж тем более воин, ни будет, для того, чтобы погрузиться в боевой транс, объектом для подражания выбирать курицу, голубя или овцу. Тут даже неспециалисту ясно видно, что эти животные мало того, что глупые, но и ещё безвольные и никаким образом не могут оказать должного сопротивления (собственно говоря, сопротивление есть другое название защиты, а нужно такое животное, которое не защищается, а активно действует, нападает и побеждает).

Самые известные животные для подражания являлись кабан, медведь, волк (собака). Вообще, волк являлся визитной карточкой именно славян, именно он был основным животным для подражания и это не удивительно, поскольку славяне являются чуть-ли не прямыми потомками индоевропейцев, а у индоевропейцев волк всегда являлся тотемным животным. Вот что по этому поводу пишет Геродот:

«Каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик (невры — это племя, жившие к северо-западу от Черного моря аналогичные праславянской милоградской археологической культуре)».

Отсюда и различные сказания об оборотнях типа волколаков и др. поскольку данная способность с течением времени становилась достоянием все более и более узкого круга лиц и даже вообще, отдельных представителей, а значит, и все более и более, непонятной и загадочной, а оттого жуткой и вызывающей страх непросвещённого населения. Свидетельствования об оборотнях встречаются практически у всех европейских народов с самых древних времен: «Существуют люди кельтской расы, которые обладают волшебной властью, унаследованной ими от предков: с помощью тайного искусства они могут превращаться в волков по своему желанию».

Для погружения в нужное состояние психофизической активности и приобретения на время нужных качеств тотемного животного, был разработан целый ряд мер включающий в себя подражательные движения с попыткой уловить дух животного, наблюдение за ним в природной местности, поедание его определенных органов, ношение с собой его органов, ведение учебных поединков в необходимом состоянии и т. д. У человека сформировывался с течением времени необходимое ИСС и проявлялись способности, присущие зверю. Человек же с расторможенным подсознанием был способен на вещи, воспетые потом в различных былинах и сагах и как правило, мощь таких способностей была прямо пропорциональна опыту человека в таком приобретенном состоянии и глубины этого погружения. Умение вырвать голыми руками сердце врага, способность оставаться в строю при ранах, от которых современный человек тут же потерял сознание, непонятный навык неуязвимости для холодного оружия — может быть, металл в то время и не был таким качественным, но наносился-то он рукой опытного воина со всей силы, да ещё и усиленный эмоцией боя, так что сила удара, которую принимал на своё тело человек через лезвие была очень даже немалой.

Перевоплощение в образ — если рассматривать это дело со стороны — является всего лишь вхождением в образ. Гораздо сложнее объяснить другое: явление ликантропии, когда такие люди начинают для постороннего восприниматься именно зверем, а не человеком в образе. Здесь возможно три объяснения этому интереснейшему феномену: психическое заражение, отделение чего-то из тела типа «не знаю чего», с его дальнейшим формированием в образ животного и третье, самое невероятное — реальная биологическая трансформация человеческого тела «туда и обратно». Для начала, хочу привести одну выдержку из книги Г. Райта «Свидетель колдовства», где описывается перевоплощение человека в леопарда, древнейшего культа, существующего в Африке с неизвестно каких времен.

«Раздалось несколько ударов барабана… Он знаменовал начало самой торжественной части обряда. Тамтамы начали бить все громче и быстрее…

Наконец, барабаны стали бить все тише и медленнее и на середину вышли три жреца фетиша, держа в руках цыплят и козленка — ритуальные жертвы, заменившие обязательные в прошлом человеческие жертвы… Я взглянул на принца. Тот шепотом сказал мне, что сейчас мы увидим одно из самых редких зрелищ в Африке — перевоплощение человека в леопарда. Это был тот самый древний ритуал, о котором мне столько приходилось слышать.Так называемая ликантропия, форма безумия, когда участник ритуала воображает себя каким-то животным, копируя некоторые его характерные внешние черты и привычки.

Ахо прошептал мне, что если зверь появиться из-за кустов (видимо, это будет леопард), я ни в коем случае не должен его касаться. Нельзя также пытаться убежать. И то, и другое, является грубым нарушением ритуала и вызовет гнев леопарда.

Главный жрец затянул низким голосом погребальный гимн.Жрец был высокого роста, худой, с глубокими складками на лице, но глаза его горели столь ярко, что мой взгляд был почти гипнотически прикован к ним. Голос его поднялся почти до крика и по толпе пробежала какая-то дрожь. На площадку вбежала, почти вспорхнула, девушка. Её нагота не была прикрыта ничем, если не считать бус из раковин каури на шее и такого же пояса на талии… Неожиданно, она остановилась и огляделась, затем произнесла несколько слов низким музыкальным голосом. Барабаны стихли, только последний звук, казалось, ещё дрожал в воздухе.

Вдруг Ахо схватил меня за руку. «Смотрите! — прошептал он в каком-то экстазе. — Видите двух леопардов рядом с нею?»… Девушка была всего лишь в нескольких шагах от меня, я никаких леопардов не видел, но глаза зрителей следили не только за девушкой, но и за пространством рядом с нею, как будто бы там было что-то, видимое только им. Ахо продолжал сжимать мою руку «Смотрите, там за нею — пять леопардов!»

Я не понял, говорил ли он это всерьез или издевался на до мною. Но когда он неожиданно скомандовал: «Отойдите на шаг, или вы его коснетесь!» — я понял, что это не шутка. Что бы там не происходило на самом деле, принц Ахо видел леопардов.

Главный жрец фетиша начал петь ещё громче, чем раньше. Барабан снова стал бить громко и быстро. И вдруг мне показалось, что глаза у меня сейчас вылезут на лоб: сразу за девушкой, на границе мерцающего света, я увидел тень животного; я не успел выразить своего удивления, как передо мной появился взрослый сильный леопард. Это могло быть моим воображением. Если так, то значит, я обладал большим воображением, чем считал прежде. Ещё два леопарда появились позади девушки. Они величественно прошли через площадку и все трое исчезли в тени деревьев. Больше всего меня поразило то, что я совершенно отчетливо видел в зубах одного из леопардов цыпленка.

«Вы видели их!» — с триумфом воскликнул Ахо, повернувшись ко мне. Я не мог ответить. Я молчал.Я не знал, видел ли я что-нибудь или находился под воздействием массового гипноза. Если это был гипноз, то гипноз превосходный, ибо во всем остальном я чувствовал себя совершенно нормально.

До сих пор я не знаю, что же я видел. Я думаю, что это был леопард, точнее, три леопарда. Но если нет, то что-то удивительно похожее на леопардов…

Психическое заражение хорошо известно современной психофизиологии ещё со времен Бехтерева; собственно говоря, он и ввел этот термин в своей книге «Внушение и его роль в общественной жизни». Если же подвести итог многочисленных опытов и экспериментов, то в двух словах вывод следует следующий: при создании благоприятной среды для воздействия, сила внушения может достигать уровня буквально «чуда»: болезни мгновенно проходят, у людей проявляются парапсихологические способности, в сжатые сроки (неделя — две) осваивается рукопашный бой, ну и, в данном случае, можно заставить человека увидеть все, что возможно и невозможно. Конечно, это одна из основных черт западной цивилизации: всё необычное и непонятное объяснять гипнозом, суггестией и психическим заражением, но… как выразился один человек: «Если у вас из кармана неожиданно пропали ключи, то не следует объяснять этот феномен тем, что их забрали вы сами из параллельного мира, чтобы открыть «там» свою квартиру, а просто посмотрите, не порвался ли карман». И если идет изучение какого-то явления, то сначала нужно попробовать объяснить его существование более простыми способами.

Отделение неизвестной субстанции из тела. Более сложное, но в принципе, возможное объяснение. Многие мистические учения говорят, что у человека, кроме души, существует ещё несколько подобных субстанций. Например, в египетских мистериях, говорится, что кроме «Ба», аналога нашей души, существует «Ка», являющемся нечто вроде духовного двойника человека. Основной фокус, надо полагать, это разработанная методика по выделению «чего-то» из тела с последующей трансформацией этого в необходимый образ.

По преданию, многие чародеи, маги и иные владели данной методикой: Сен-Жермен, Калиостро, Брюс (не Брюс Ли, а тот, что жил при Петре I). Вполне возможно, что это все слухи, которые они же и распространяли для поднятия своего престижа, но если говорить о сегодняшнем времени, то детально проработанная методика по созданию и выделению двойников есть в, таком нелюбом многими, учении Шоу-Дао. Вкратце приведу два способа: один основан на психофизическом упражнении по созданию и управлению пульсами, которые, по мере роста опыта, трансформируются в различные объекты как в теле, так и вне его. С течением времени, человек уже может создать на их основе, и придать человеческую форму мыслеформе, которая будет ощущаться как АБСОЛЮТНО РЕАЛЬНАЯ, ХОТЬ И НАХОДЯЩАЯСЯ НА РАССТОЯНИИ ОТ ТЕЛА. Можно добиться и другим способом: сначала, необходимо научится воображать себя во всех подробностях. Далее, научиться чувствовать воображаемый мизинец рядом с реальным и далее, по нарастающей, вплоть до чувствования всей руки и полностью тела. Из основных рекомендаций, можно отметить требование выделять двойника вправо либо назад. Следующее упражнение многим известно ещё по-детству, а именно, рассматривание большого пальца при взгляде вдаль на манер прицеливания. Образ этого пальца нужно смещать вправо-влево путём попеременных закрываний глаз, а потом, уже силой воображения этот мифический палец начинали двигать в разные стороны.

Далее (описывается не для практики, а в общеобразовательных целях), следовали различные проникания в тело человека этой созданной конечностью для той или иной цели, а там уже следовало и выделение видимого «двойника» с различными способами передачи этого образа другому, для чего человек представлял себя на месте зрителя, и смотрел на этот образ как-бы глазами зрителя.

Биологическая трансформация тела. Самое сложное и самое невероятное объяснение феномена оборотничества. Если это так, то следует в корне пересмотреть уровень достижения наших далеких предков, которые, по заверению сторонников дарвинизма, недалеко ушли в своём развитии от обезьян.

Волчий культ у славян древний и сложный и напрямую связан с воинскими функциями.

В прошлом веке хорошо известный, а ныне подзабытый исследователь А. Н. Афанасьев в своих произведениях приводит целый ряд различных представлений об человеках-оборотнях, различные способы превращений людей и целых групп их, помимо их воли, в волков. Описывается много примеров оборотничества и о людях с песьей головой. Из образа ветров — охотничьих псов, он выводит германские сказания о т. н. дикой охоте бога Вотана, который скачет на коне в окружении душ мертвых мертвых воинов, за которыми уже бегут черные псы.

Исследователь также объясняет мифологическую связь собаки и смерти. По его словам, она есть символ вихря или ветра, а он, как знали древние, переносчик смертельных болезней. Отсюда же вытекает и зловещий смысл, которым наделяют вой пса и рытьё им ям. Несколько раз обращается внимание на то, что волк враждебен человеку и считается воплощением «нечистой силы ночного мрака» и врагом небесных стад весеннего Перуна и богини Утренней Зари. У обычного народа, волк есть вор и самый страшный разбойник. Особенно подчеркивается связь волка с громовержцем и отождествление волка с дьяволом.

Что волк, что собака — по славянским поверьям это одно и тоже, они взаимосвязаны и кстати, волк мог быть заменен также и на Змея. Волк находится в подчинении лешего, считался тотемным предком племени, его родоначальником. Покровителем и защитником волков у крещенных славян, считался св. Григорий, который, каждый раз как наступает Юрьев день, собирает всех волков и ездит на них верхом. Кстати говоря, этот святой заменил собой после крещения Руси, Перуна, который в языческие времена представляли с двумя волками, считавшихся его верными псами.

В сказках славян из зверей чаще всего действует волк. Осмысленность поведения волчьей стаи, хитрость, ум и отвага серых хищников, всегда внушали не только страх, но и уважение. Недаром существовало в древности личное имя — Волк и до сих пор на Балканах мальчиков называют Вук, а у немцев Вольф. Считалось, что волки уничтожают свои жертвы не поголовно, а выбирают только тех, кто обречен на погибель Егорием Храбрым, Волчьим пастырем, т. е. пастухом. Собственно говоря, этот образ слился с Егорием Храбрым уже в позднейшие, христианские времена. Древнейшие наши предки, видели в нем прежде всего прежде всего повелителя небесных волков, которые, словно гончие псы, учувствуют вместе с Волчьим пастырем в дикой охоте и носятся по небесам. Спускаясь на Землю, волчий пастырь выезжает верхом на волке, гонит перед собой волчьи стаи и грозит им дубинкой.

Иногда он подходит к деревням в образе седого старца, но иногда сам оборачивается диким зверем — и тогда ни один пастух не может уберечь от него свои стада. В лесу он созывает к себе волков и каждому определяет свою добычу. Кто бы это ни был — овца, корова, свинья, жеребенок или человек, — он не избегнет своей участи, как бы не был осторожен, потому что, Волчий Пастырь неумолим, как сама судьба.

Об этом говорят и пословицы: «Что у волка в зубах, то Егорий дал», «Ловит волк роковую овцу», Обреченная скотинка — уже не животинка». Именно поэтому, давленина — задавленное волком животное — никогда не употреблялось в пищу: ведь оно было предназначено хищнику самим Волчьим Пастырем.

У белорусов, Волчий Пастырь — это козлоногий и мохнатый Полисун. Сказания говорят, что Полисун гонит плетью стада голодных волков на прокорм туда, где враждующие народы губят друг друга в ожесточенной войне. Удары этой кровавой плети далеко разносятся по странам.

[ad#2]

По народным сказаниям, волк является олицетворением темной тучи, которая хранит в себе живую воду дождя. С ней неразрывно связано понятие силы , здоровья и красоты, поэтому волк иногда выступает помощником какого-нибудь героя в сказке. В тоже время, волк — туча, заслоняющая солнце и, вообще, воплощение темноты. «Пришел волк (темная ночь) — весь народ умолк, взлетел ясен-сокол (солнце) — весь народ пошел» — загадывает старинная загадка.

Есть даже такой персонаж старинных преданий: волк-самоглот. Это волк-туча, пожиратель небесных светил. Он живет на море-окиане, т. е. на небе, его страшная пасть готова сожрать всякого супротивника. Под хвостом у волка, баня и море: если в той бане выпарится, а в том море выкупаться, обретешь вечную молодость и красоту.

Волком иногда оборачивался, по слову языческой старины, даже сам Перун, появляясь на Земле; колдуны и ведьмы старались подражать богу богов славянских. В одном из наиболее древних заговоров причитается о том, что на сказочном острове Буяне «на полой поляне светит месяц на осинов пень — в зеленый лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый…»

Повторяющиеся не только на Руси, но и у всех славянских и соседних с ними народов, сказки об Иване-царевиче и сером волке, наделяют этого серого хищника даже крыльями. Летает он быстрее ветра, приносит серый на своей спине царевича из одной стороны света белого в другую, помогает ему добыть чудесную жар-птицу, золотогривого коня и всем красавицам красавицу: Царь-девицу. Говорит этот сказочный волк голосом человечьим и одарен необычайной мудростью.

Почему же волк — вор и разбойник по своей звериной натуре — помогает почти во всех преданиях, человеку и даже готов пожертвовать за него жизнью? Мы находим здесь следы почитания волка как тотема, священного предка, покровителя людей из своего племени. Именно поэтому, он способен раздобыть даже живую и мертвую воду и воскресить погибшего героя, хотя обычному зверю это не под силу.

Но, со временем, почитание тотема-предка и страх перед лютым зверем, разошлись в разные стороны. Волк стал более недругом, чем помощником, и люди нашли способы успешно оберегаться от него — как с помощью оружия, так и колдовских средств.

Старинное малорусское поверье подает пахарю-скотоводу совет класть в печку кусок железа — -в случае, если отобьется от стада, забредет в лес животина, ни за что не тронет её тогда лютый зверь-волк. С зимнего Николы, говорит народ, начинают рыскать волки стадами по лесам, полям и лугам, осмеливаясь нападать даже на целые обозы. С этого дня, вплоть до крещения — волчьи праздники. Только после крещенского водосвятия и пропадает их смелость.

По рассказам ямщиков, волки боятся колокольного звона и огня.Поддужный колокольчик, отгоняет их от проезжего: «Чует нечистая сила, что крещенные едут!» — говорит бывалый люд. Во многих деревнях, для предохранения скота от волков, в зимнее время подбирающихся по ночам к задворкам, в старину было в обычае, обегать околицу с колокольчиком в руках, причитая под звон: «Около двора железный тын, чтоб через этот тын не попал ни лютый зверь, ни гад, ни злой человек!» Верящие в силу колдовства люди, рассказывают, что если навстречу свадебному поезду, бросить высушенное волчье сердце, то молодые будут жить несчастливо. Волчья шерсть считалась в старину одною из злых сил в руках чародеев.

Будущего воина в ходе инициализации учили буквально перерождаться в волка (или другое животное, например, медведя, хотя этот культ на Руси был развит значительно слабее). Во время её тотемное животное часто выступало в виде Железного Волка. Все это дело, требовало серьезной подготовки, потому что такое «перерождение» предъявляло совершенно новые требования к психическому и физическому состоянию человека: чтобы во время боевых действий в наведенном состоянии у человека не рвались мышцы и сухожилия и чтобы не было психологического шока, просто необходима была тщательнейшая и разносторонняя подготовка, которая подготовила бы тело к будущим нагрузкам «на всех уровнях». А потому, воинская подготовка становится повседневным делом.

Следует отметить тот факт, что для такого перерождения требовался знающий человек, а не трепач, иначе все тренировки по превращению в хтонического животного могли просто-напросто превратиться в зряшную трату времени и сил, не принося нечего взамен, кроме психологического срыва. Именно колдун, жрец, кудесник мог правильно и с минимальным вредом для здоровья будущих воинов, превратить их в тотемного зверя и в сотни раз ускорить подготовку. В качестве небольшого доказательства, можно привести небольшой отрывок из книги А. Андреева, профессионального этнографа. Уже в наше время он вышел на человека, владеющего таким искусством и который согласился ему продемонстрировать своё искусство:

«Он вывел меня на все ту же дорогу и велел спуститься вниз. Теперь луна была точно вверху над холмом и его фигура была хорошо освещена на взгорке. Он приподнял руку и показал, чтобы я остановился. Я встал и почувствовал, что меня охватывает легкий трепет от наползающего ночного холодка. Поханя постоял немного на освещенной яркой луной взгорке меж слегка шевелящихся серебристо-черных стен деревьев и поманил меня рукой. Я медленно и спокойно пошел к нему наверх. Он не двигался, хотя вреде бы стал немного пониже. Ничего не происходило, только тут у меня задрожало ярло. Я подумал, что это ночная прохлада пробрала меня, и попытался унять эту дрожь, но тут вдруг на меня обрушилась нарастающая волна жуткого волчьего воя. Я едва удержался на ногах. Идти вперед не было никакой возможности и я замер, позабыв себя. Поханя присел, пуская звук вниз по склону холма, а потом вой начал подниматься вверх, в небо и у меня пришло ощущение, что я словно поднимаюсь вместе с ним, а пригорок уходит из-под ног. Я хотел понять это, хотел включить пропавший разум и начал бороться с охватившим меня страхом. Но в этот миг тьма словно взорвалась там, где стоял Поханя, и он исчез. Просто пропал из глаз. А в следующий миг дорога была пуста и залита лунным светом. Кроме Похани, все было по прежнему: и холм, и деревья, и и луна вверху… даже вой все ещё звучал каким-то образом в пространстве! И он звучал, пока… у меня хватало воздуха. Только тогда я понял, что это мой вой! Почему то я знал, что должен довести его до конца, удержал в этот раз колебания и из последних сил закончил так, как учила тетя Катя. Потом мы ещё посидели в молчании у костра, слушая, как как со всех сторон мира лают и воют деревенские собаки и, так и не дождавшись, Похани, побрели домой, дымя головешками».

Этот отрывок интересен ещё и тем, что ставит точку в споре о том, существовали ли на Руси свои психофизические методики подготовки воинов, потому что, если послушать некоторых граждан, то по их словам, Русь единственная страна, у которой ничего нет , т. е. абсолютно. И можно понять из вышеприведенного отрывка, что не будут наши посвященные писать какие-то книги — не надо им это и не в этом их цель. Да и в чем смысл подобного бумагомарательства? Кому-то что-то доказывать?

Как уже упоминалось, с течением времени времени, с усложнением общественного устройства и социальных отношений, такой психофизический тренинг становился уделом только тех групп, которые постоянно сталкивались с экстремальными ситуациями и её проявлениями — с болью, ранами и смертью. Это воины, охотники, шаманы и различные течения, ставившие своей целью аккумуляцию и развитие знаний и умений человека (ямабуси в Японии, волхвы у нас и т. д.). Подобные методики погружения в другое состояние, позволяли познать их и контролировать, в результате чего, они к ним вырабатывался своеобразный иммунитет.

Несмотря на то, что «перерождаться» с течением времени, умело все меньше и меньше людей, методики и подготовка к погружению в «состояние зверя» постоянно усложнялась. Это было связано со стремлением взять под контроль феномен, чтобы не стать его заложником; уметь правильно войти и выйти без повреждения психики; уметь максимально полно погружаться в образ, что приводило к реальному проявлению свойств тотемного животного.Так, если у какого-то индейца тотемом был орел, то «приобретя покровительство этой птицы» резко обострялось зрение, если скандинав выбирал своим животным медведя, то, соответственно, он мог вырвать с корнем дерево, пусть не столетний дуб, а сравнительно молодое дерево, но сейчас многие граждане дошли до того, что с трудом траву выдирают… Если человек погружался в образ выдры, то он мог дольше находиться под водой, глубже нырять и ловить рыбу зубами, что абсолютно невозможно в обычном состоянии. Человек приобретал даже свойства мифических животных и божеств! Вот например, небольшой фрагмент из трактата «О египетских мистериях» сирийца Ямфлиха, жившего в III – IV веках нашей эры: «Вот величайшее доказательство божественной одержимости: ведь многие не обжигаются, когда к ним подносят огонь, поскольку огонь их не касается, благодаря божественному вдохновению. Многие, даже обжигаясь, этому не противятся, поскольку в это время не живут жизнью живого существа. Далее, одни, вонзая в себя вертела, ничего не ощущают, а другие, рубя себя топорами по спинам или рассекая кинжалами руки, вовсе этого не замечают. И действия их совсем не человеческие, поскольку даже недоступное становиться доступным для тех, кто движим богом: и в огонь они входят, и через огонь проходят, и через реки пересекают, как жрица в Кастабаллах. Этим доказывается, что те, в кого вошел бог, не сознают самих себя и не живут жизнью ни человека, ни живого существа — ни в ощущении, ни в порыве страсти, — но в замен получают некую иную, более божественную жизнь, которой они вдохновляются и которая полностью ими завладевает»

С течением времени, психотехники перерождения, начали приобретать несколько иной вид: если раньше на первом месте была слепая одержимость и «боевая ярость зверя», то впоследствии, на первое место вышло умение владеть оружием и знание боевых приемов, проводимых на фоне перерождения. Этот момент хорошо подтверждают ирландские саги (которые, как известно, с хронологической точностью описывают события), самой яркой иллюстрацией которых, является сцена поединка между Кухулином и Ферниандом:

«На другой день, встал рано утром Фернианд и пришел один к боевому броду. Он знал, что настал день решительного боя, в котором один из них падет, если не оба. Он надел на себя свой наряд сражений, битв и поединков, до прихода Кухулина…

Снарядившись так, Фернианд начал совершать высоко в воздухе разнообразные, многочисленные, блистательные, удивительные приемы ловкости, которыми он доселе ни о кого не обучался: ни у женщины, ни у мужчины, ни у Скатах, ни у Уатах, ни у Айфе. Он сам изобрел их в тот день, чтобы проделать их перед лицом Кухулина.

Кухулин также пришел к броду и увидел разнообразные, многочисленные, блистательные, удивительные приемы ловкости, которые Фернианд проделывал высоко в воздухе.

-Видишь ли, братец мой Лойг, — сказал Кухулин своему вознице, — эти разнообразные, многочисленные, блистательные, удивительные приемы ловкости, которые Фернианд проделывает в воздухе? Всеми ими и я сейчас овладею. Если сегодня я начну уступать в бою, ты должен воспламенять меня, понося и браня, дабы усилить ярость и пыл мой. Если же я стану брать вверх, ты должен давать советы, восхвалять и поощрять меня, дабы усилить моё мужество.

-Будет сделано, как ты сказал, мой Кухук, — ответил Лойг.

Тогда и Кухулин надел свой наряд сражений, битв и поединков и принялся проделывать высоко в воздухе такие же разнообразные, многочисленные, блистательные, удивительные приемы ловкости, которым он доселе ни у кого не убучался: ни у Скатах, ни у Уатах, ни у Айфе. Увидел это Фернианд и понял, что всеми им тотчас же может овладет и Кухулин.

-За какое оружие возьмемся мы нынче, Фернианд? — спросил Кухулин.

-Тебе принадлежит выбор, — отвечал Фернианд.

-Если так, то начнем игру вброд, — сказал Кухулин.

-Начнем игру вброд, — сказал Фернианд…

Великое дело должно быть в этот день совершится у брода. Два героя, два первых бойца, два колесничных бойца Западного мира, два блестящих светоча боевого искусства Ирландии, две щедрые десницы, расточавшие милость и награду в Северо-Западном мире, два вождя доблести Ирландии, два ключа боевой мудрости Ирландии, шли в бой друг с другом, сойдясь издалека, из-за распри, затеянной Айлилем и Медб, из-за ков их. И каждый старался победить другого своими приемами от утреннего рассвета до середины дня.

Когда настал полдень, распалилась ярость бойцов, и они плотно сошлись. Прыгнул Кухулин со своего края брода прямо на шишку щита Фернианда, сына Диамана, чтобы срубить ему голову над бортом щита. Но Фернианд левым локтем встяхнул свой щит, — и Кухулин отлетел от него, как птица, на свою сторону брода. И снова прыгнул Кухулин со своего края на шишку щита Фернианда, сына Дамана, чтобы срубить ему голову над бортом щита. Но, ударом левого колена, Фердианд тряхнул щитом своим, — и Кухулин отлетел от него, как маленький ребенок, на свою сторону брода.

Увидел это Лойг.

-Горе тебе! — воскликнул он. — Противник наказал тебя, как милая женщина наказывает малого ребенка! Он вымыл тебя, как в лоханке моют чашки! Он размолол тебя, как мельница мелет доброе зерно! Он рассек тебя, как топор рассекает дуб! Он объвил тебя, как вьюнок обвивает дерево! Он обрушился на тебя, как обрушивается ястреб на малых пташек! Отныне и навеки конец притязаниям и правам твоим на славную честь боевую, о крохотный бешеный карлик!

Тогда в третий раз метнулся кухулин со скоростью ветра, с быстротою ласточки, с порывом заоблачного дракона и обрушился на шишку щита Фернианда, сына Дамана, чтобы срубить ему голову над бортом щита. Но снова Фернианд тряхнул своим щитом, и Кухулин отлетел на середину брода, где был он до своего прыжка.

Тогда произошло с Кухулином чудесное превращение его: весь он напыжился и расширился, как надутый пузырь; он стал подобен страшному, грозному, многоцветному, чудесному луку, и рост храброго воина стал велик, как у фоморов, далеко превосходя рост Фернианда.

Так тесно сошлись бойцы в схватке, что вверху были их головы, внизу ноги, в середине же, за бортами и над шишками щитов, руки. Так тесно сошлись они в схватке, что щиты их лопнули и треснули от бортов к середине. Так тесно сошлись они в схватке, что копья их согнулись, искривились и выщербились…

Бойцы теперь играли лезвиями своих мечей. И было мгновение, когда Фернианд поразил Кухулина, нанеся ему своим мечом с рукоятью из рыбьего зуба, удар, ранивший его, проникший в грудь его, и кровь Кухулина брызнула на пояс его, и брод густо окрасился кровью из тела героя.

Не стерпел Кухулин этих мощных и гибельных ударов Фернианда, прямых и косых. Он велел Лойгу, сыну Риангабара, подать ему рогатое копьё. Вот как было оно устроено: оно погружалось в воду и металось двумя пальцами ноги; единое, оно внедрялось в тело тридцатью остриями, и нельзя было вынуть его иначе, как обрезав тело кругом.

Заслышал Фернианд о рогатом копье и, чтобы защитить низ тела своего, он опустил щит. Тогда Кухулин метнул ладонью дротик в часть тела Фернианда, выстыпавшую над бортом щита, повыше ошейного края рогового панциря. Чтобы защитить верх своего тела, Фернианд приподнял щит. Но некстати была эта защита. Ибо Лойг уже приготовил рогатое копье под водою и Кухулин, захватив его двумя пальцами ноги, метнул далеким ударом в Фернианда. Пробило копьё крепкие, глубокие штаны из литого железа, раздробило натрое добрый камень, величиной с мельничный жернов и сквозь одежду вонзилось в тело, наполнив своими остриями каждый мускул, каждый сустав тела Фернианда».

Это описание боя двух героев, дает представление о дальнейшем направлении развития боевого искусства, в данном случае, ирландского. Тот факт, что в нем особое внимание уделялось психопрактике яростного боевого транса, не вызывает никаких сомнений, но основную роль тут играет владение приёмами «ведомыми и неведовыми», благодаря которым Кухулин побеждает Фернианда, а не «бешенство героя».

[ad#3]

А что дальше? С упадком древних цивилизаций начали деградировать и забываться многие уникальные психотехники в том числе и «оборотничества. Уже в средние века, то, что сохранилось, было собрано, переосмыслено и пришло на вооружение различных тайных орденов, сект, сообществ и других, где и скрылись на многие годы от непосвященных. Народу показывались только результаты, но методы достижения таких состояний держались в строжайшей тайне. А могли и вообще не показываться, маскируясь настолько удачно, что о них до сих пор ничего не известно. Так, например, очень многие, из всем хорошо известных по истории, скоморохи, бродящие по Руси и развлекающие народ, входили в какое-то объединение «Идущие Тропой Трояновой», о котором ничего, кроме названия, неизвестно…