Тотемные животные славян: волк, сокол, медведь | Журнал Ярмарки Мастеров

Богатство любого народа заключается в его историческом наследии. Изучение истории, а также мифологии позволяет приблизиться к корням, имеющим архетипический характер и залегающих в глубоких пластах бессознательного передающегося из поколения в поколение. Одним из таких архетипов, занимающим ведущее место является волк. В мифах и сказках разных народов, в том числе и древних славян, именно он находится на первых позициях.

Волчья стая как правило состоит из 6 – 10 особей, которые составляют определенную иерархию. Вожак стаи, возглавляющий иерархическую лестницу, почти всегда самец. Его можно узнать по приподнятому хвосту. Среди самок также есть своя волчица-лидер, которая обычно идет впереди вожака. В моменты опасности или охоты они держится во главе стаи, далее следуют более взрослые и одинокие волки. Ниже всего стоят подросшие волчата, которые принимаются стаей только на второй год. Окрепшие молодые особи постоянно пробуют свои силы со стоящими на первой ступени этой иерархии, более взрослыми волками, если стареющие звери уступают в силе более юным, они теряют свое место в этом сообществе. Так происходит некая ротация, позволяющая выдвигать в первые ряды самых сильных. Столь развитая социальная структура значительно повышает эффективность охоты. Добыча делится между членами стаи соответственно рангу. Старые волки, не способные участвовать в совместной охоте, следуют за стаей в отдалении и довольствуются остатками ее добычи. Строгая иерархия сохраняется даже во время брачного периода, где спаривание между животными высшего ранга является своеобразным внутренним контролем рождаемости, а появившееся на свет потомство до определенного возраста находится под полным контролем родителей, и, лишь окрепнув и получив определенные навыки охоты, они выходят на волю и становятся полностью свободными.

Изучая повадки волков, их жизнь, мы можем обнаружить некоторую схожесть с первобытным обществом людей.

Любое племя той эпохи тоже имело свою иерархическую лестницу, на каждой ступеньке которой располагались члены в соответствии со своими возможностями и способностями, чем сильней и выносливей оказывался человек, тем выше он поднимался. В некотором смысле это было связано с инстинктом самосохранения, защитой своего племени от нападков врагов и поиск новых способов пропитания. По этой причине во время старости вожака меняли, а иногда и убивали, именно такая участь ждала вождя в африканских племенах. Что касается продолжения рода то и оно носило некую строго регламентированную замкнутость. Это было связано, также как и в волчьей стае с сохранением и воспроизводством более сильных и выносливых членов древних обществ. Такую замкнутость лучше всего видно в кастовом строе индии, где у каждого были свои права и обязанности и любые нарушения строго пресекались. Вероятнее всего, признаки сходства волка с человеком были найдены уже тогда, в эпоху присваивающего хозяйства, где охотник, был главным добытчиком пищи, а волк по своей природе – прекрасный охотник, именно это качество не прошло мимо внимания первобытного человека, поэтому волк становится одним из самых почитаемых обитателей окружающего мира. Волк – это символ свободолюбия, самостоятельности, бесстрашия, так как в любой схватке он борется до победного конца, предпочитая трусливому бегству смерть. Он также символизирует преданность своей семье. Замечено, что у волка отсутствует порок прелюбодеяния, ему свойственна моногамия, а также чувство отцовства, т.к. он заботится о своей волчице и вместе с ней даёт воспитание совместному выводку. Привлекает внимание и тот факт, что волк – животное справедливое: он никогда не даст в обиду слабых членов стаи.

Сакральная связь символики образа волка с обществом нашла своё отражение в преданиях народов Центральной Азии, в которых этот образ занимает важное, если не ведущее положение. Родословные предания многие учёные связывали с определёнными этническими группами и даже с целыми языковыми семьями. Так, Ф. Урманчеев считает, что легенды и предания, связанные с образом волка, появились первоначально в тюркоязычной среде, причем задолго до того, как монгольские племена вышли на историческую арену. Вслед за ним это суждение повторяют многие исследователи. П.Б. Коновалов, напротив, в своей статье выдвигает предположение, что культ волка в большей степени присущ монголам, в то время как тюркам соответствует культ оленя. Он выдвигает гипотезу, что в родословном предании Чингисхана запечатлена не просто генеалогия ханского рода, «а общее, как бы в макромасштабе, представление монголов в лице создателей «Тайной истории» о своем этногенезе и этнической истории». Опираясь на эти суждения необходимо признать, что образ волка связан со многими геополитическими образованиями Центральной Азии, имеет для них важное идеологическое значение. Более того, признание «волчьих» родов, принадлежащими к определенной родственной группе этносов, ставит их в приоритетное положение, а за остальными этническими группами оставляет второстепенные роли в историко-культурном процессе.

Широко известна легенда об основателях Рима – Ромуле и Реме, которых спасла и выкормила волчица. Волчица, выкормившая Ромула и Рема, является образом горячей материнской заботы. Однако у римлян волк символизировал также доблесть и мудрость, выступая в качестве бога войны, что отразилось в той роли, которая отводилась волку в культе Марса в Риме и в представлении о двух волках, сопровождавших германского бога войны Одина в качестве его “псов”. Соответственно и сами воины или члены племени представлялись в виде волков или именовались волками (в хеттской, иранской, греческой, германской и других индоевропейских традициях) и часто наряжались в волчьи шкуры, а явление волка перед битвой могло расцениваться в качестве символа будущей победы. Напротив, спартанцы стали опасаться поражения перед битвой при Левктрах (371 до н.э.), когда волки ворвались в их ряды.

Греческая мифология, сближают волка и собаку, особенно когда идет речь о целых племенах – “людях с собачьими головами”. Античная и средневековая литература оперирует понятиями “псоглавцы”, “песьеголовые”, “кинокефалы” (Герои 1992: 96-98; Латиноязычные источники 1989: 143-144).

В славянской мифологии волк так же тесно связан с собакой. Согласно поверьям волки находятся в подчинении лешего, который кормит их как “своих собак”. Нужно признать, что отношение к образу волка менялось в зависимости от исторического контекста. На основании этого можно сделать выводы о том, что образ волка не случаен в культуре восточных славян и занимает в ней одно из важнейших мест. Следовательно, представления о данном образе являются архетипическими для восточных славян, как и для других народов. С уверенностью можно утверждать, что с приходом христианства отношение восточных славян к волку стало отрицательным, он стал выступать в первую очередь как символ дьявола, угрожающего стаду. Скорее всего, это связано с изменением мировоззренческих позиций славян, т.к. христианство несло терпимость, любовь к ближнему, помощь более слабому, к тому же образ волка – это часть язычества. Возьмём, к примеру, леших, прикармливающих волков как собственных собак.

М. Элиаде, например, заметил: “тот факт, что народ получает своё этническое имя от того или иного животного, всегда имел религиозный смысл. Вернее, его нельзя расценивать иначе, как выражение архаической религиозной концепции” (Элиаде 1991: 1005). Он также предложил несколько версий, дающих объяснения, каким образом архаическая религиозная концепция приводила к принятию племенем, народом имени волка. Одна из них говорит о получении народом имени волка путем заимствования этого названия у группы людей, носящих подобное ритуальное имя и ритуально подражающих поведению и внешнему виду волков. Ритуальное подражание волку характеризуется обрядом воинских инициаций и, как следствие, возникновением тайных воинских союзов или воинских братств.

Исследования Л.Вайзера, О.Хефлера, Ш.Викандера, Г.Виденгрена, Х.Жанмэра и Ж.Дюмезиля показали, что воинские братства присутствовали у иранцев, германцев, кельтов, романцев, греков. Исследователи полагают, что индоевропейские народы разделяли общую систему верований и ритуалов, характерных для воинских братств молодых людей (Иванов 1991: 242; Элиаде 1991: 105).

Суть воинской инициации заключалась в ритуальном превращении молодого воина в волка. Речь шла не только о храбрости и физической выносливости, но и о “религиозном опыте, радикальным образом менявшем жизнь испытуемого”. Чтобы стать воином, нужно было стать “вне закона”, необходимо было магически уподобиться своим поведением волку. Ритуально надевалась волчья шкура – либо с целью принять облик хищника, либо ради символического обозначения превращения в “волка”. Вера в ритуальную или экстатическую ликантропию засвидетельствована везде, где известны тайные воинские сообщества, в том числе у германцев, греков, иранцев и индийцев. Существование братств молодых людей – воинов или колдунов, обычно надевавших волчьи шкуры и ведущих себя подобно хищникам, и объясняло, по мнению М.Элиаде, распространение веры в ликантропию и вурдалачество (Элиаде 1991: 104-107).

Проявления образа волка в культуре дополняются феноменом ликантропии, выражающим внутреннее, психическое состояние, при котором человек отождествляет себя с волком, что является проявлением внутренней сущности человека, его бессознательного.

Культ волка очень древен и сложен. Вероятно, для древних славян-земледельцев волки были очень полезны весной, когда всходили яровые хлеба и лён, а в лесных чащах было много рогатой мелочи (косули, дикие козы, серны), оленей, кабанов, причинявших огромный вред посевам; волки на открытых пространствах засеянных нив легко ловили эту живность, оберегая тем самым поля от потравы. Возможно, это и была одна из причин, по которой волк в народном представление стал связываться с плодородием; другой же причиной могло быть древнейшее представление тучи в образе волка. При этом связь волка с урожаем сохранилась и при христианстве; так, например, сербы полагали, что волк приносит удачу и даже специально может предсказывать урожай, а встреча с ним и у восточных славян считалось доброй приметой. В облике волка иногда представляли себе духа нивы, хлеба: например, когда хлеба колыхали ветры, в некоторых местах говорили: “По хлебам проходит волк”, “Ржаной волк бежит по полю”, и т.д.; а детей, собирающих в поле рвать колоски и васильки, предостерегали: “В хлебе сидит волк, – он разорвет вас на кусочки”, “Смотрите, придет ржаной волк и вас съест” и т.п. В некоторых местах считалось даже, что волк прячется в последнем снопе хлеба, сам такой сноп изредка называли “Ржаным волком”. 

Фенрир вырос среди асов, кормить его отваживался только Тюр, бог воинской храбрости. Чтобы обезопасить себя, асы решили сковать Фенрира цепью, но могучий волк легко рвал самые крепкие цепи (Лединг, Дромми). В конце концов асам хитростью все же удалось сковать Фенрира волшебной цепью Глейпнир, но, чтобы волк позволил надеть на себя эту цепь, Тюру пришлось вложить руку ему в пасть в знак отсутствия злых намерений. Когда Фенрир не смог освободиться, он откусил руку Тюра. Асы приковали Фенрира к скале глубоко под землей, и воткнули меч между его челюстями.

В день Рагнарёка, согласно пророчеству вещих Норн, богинь судьбы, Фенрир разорвет свои оковы и поглотит солнце. В финале же битвы Фенрир убьет Одина и будет убит Видаром, сыном Одина.

Фенрир присоеденился к другим монстрам и гигантам в походе против богов. Рагнарёк начинается так: один Волк поглотит солнце, а другой – луну. Задрожат земля и горы, деревья повалятся, горы разломятся сверху донизу, и все оковы и цепи будут разорваны и разбиты. Фенрир Волк вырвется на свободу, и море хлынет на сушу, потому что Мировой Змей в ярости поползет на берег. Корабль Нагльфар, снаряженный в Хеле, возьмет на борт команду мертвецов и под предводительством Локи поплывет из болот Хеля, подхваченный исполинским валом. Фенрир Волк устремится вперед с раскрытой пастью: нижняя челюсть до земли, верхняя – до неба; будь больше места, он бы распахнул пасть еще шире. Пламя пышет у него из глаз и ноздрей. А рядом с Волком ползет Мировой Змей, изрыгая яд на небо и землю. Впереди армии богов едет Один – в золотом шлеме, с копьем Гунгнир в руке. Он выходит на бой с Фенриром Волком; бок о бок с ним – Тор, но не может он помочь Одину, ибо сражается с Мировым Змеем. Фрейр единоборствует с Суртом, пока не падает мертвым. Гарм, заточенный в Хеле, в бездонной пещере Гнипахеллир, вырывается на волю. Он вступает в яростную схватку с богом Тюром, и они поражают друг друга насмерть. Тор убивает Мирового Змея, но, отойдя на девять шагов, падает наземь, отравленный тлетворным дыханием гада. Фенрир Волк проглатывает Одина; но Одинов сын Видар пробивается вперед и ставит ногу на нижнюю челюсть Волка. Эта нога обута в башмак, который делался по частям от начала времен. Видар хватает Волка рукой за верхнюю челюсть и разрывает ему пасть. Волк умирает. Но Сурт мечет огонь на землю и сжигает весь мир. Так свершается Рагнарёк, Гибель богов.

Волк в славянской мифологии

Волки некогда считались священными животными бога богатства и плодородия Велеса; “Велесовы дни” приходившиеся на зимние святки, называли также “волчьим праздником”. Кроме того, покровителем волков, по-видимому, был, солнечный бог Дажьбог (аналогичный греческому Аполлону Ликейскому, “Волчьему”, покровителю волков), а также вероятно богиня земли и плодородия Лада (аналогичной греческой богине Лето, оборачивающейся в мифах волчицей). Как священное животное, волк весьма почитался славянами, и отголоски этих почитаний сохранились и поныне в сказках и легендах, где волк, между прочим, является одним из самых честных персонажей. Даже некоторые старославянские имена связывались с волком; например, имена типа Волк, Вук и уменьшительное Вучко, Хорт и пр. 

Происхождение волка в народных поверьях связывалось обычно с нечистой силой. Например, по одной из легенд, черт слепил волка из глины или вытесал из дерева, но не мог его оживить, и тогда Бог сам вдохнул в волка жизнь, при этом оживленный Богом волк бросился на черта и схватил его за ногу (поэтому черт с тех пор хромает). Вариант этой легенды распространённой в других местах, гласил, что черт позавидовал Богу, когда тот создал Адама, и попытался сам сотворить человека, но вместо этого у него получился волк. 

Хтонические свойства волка (происхождение, связанное с землей, глиной, поверье о кладах, “выходящих” из земли в роде волка) сближают его с гадами – змеями, ящерицами, угрями и пр.; даже происхождение у них иногда считалось общим (так, по одному из поверий, гады появились на свет из стружек от выструганного чертом волка). При этом волк, в народных поверьях, объединяется, порой с различными нечистыми животными, не употребляемыми в пищу, характерным принципом которых являлась слепота или слепорожденность. Некоторые поверья о волках являлись как бы несколько видоизменёнными поверьями о гадах: так, например, в некоторых местах верили, что волчица приносит волчат раз в жизни, а принёсшая потомство пять раз превращается в рысь (ср. представление о том, что змея или лягушка, дожившая до определенного возраста превращается в летучего змея); при этом волчата выводятся там, где волк завоет во время пасхальной Всенощной, и их бывает столько, сколько дней пришлось на мясоед от Рождества до Великого поста. 

Как существо сверхъестественное, причастное к миру Богов и Духов, волк в народных поверьях наделялся даром всевидения (он и в русских сказках предстаёт обычно если не всеведущим, то, по крайней мере, мудрым и искушенным в различных делах зверем). Помимо этого ему традиционно приписывались функции посредника между “этим” и “тем светом”, между людьми и богами или нечистой силой, вообще силами иного мира; так, например, сербы верили, что волк часто бывает у мертвых на “том свете”, а при встрече с волком иногда призывали на помощь умерших. Из-за подобных поверий, а так же из-за представлений о ликантропии и оборотничестве, волк в народных поверьях нередко соотносится с “чужими”: мертвыми, предками, “ходячими” покойниками и пр. 

Помимо этого, волк в народных поверьях обычно был тесно связан с нечистой силой. Так, например, в рассказах некоторых мест волки противостоят человеку как нечистые духи, и их отгоняют крестом молитвой, колокольным звоном, вообще освещенными предметами. Часто считалось также, что волк “знается” с нечистой силой и колдунами, которые по своему желанию могут обращаться волком, или насылать волков на людей и скотину. Черти, бесы и пр. также нередко появляются в образе волка, или имеют волчьи признаки (волчьи зубу, уши, глаза и т.д.). Повсюду существовало также поверье о том, что волки находятся в подчинение у лешего, и леший распоряжается ими, как своими собаками, кормит им хлебом и указывает им, какую скотину в стаде можно задрать; при этом леший и сам может обернуться белым волком. Однако при этом отношение волка к нечистой силе было двойственно: с одной стороны считалось, что нечистая сила распоряжается волками и даже пожирает волков (ср. представления о том, что нечистые духи иногда пригоняют волков к человеческому жилью, чтобы потом поживиться волчьей падалью, а дьявол ежегодно таскает себе по одному волку в пекло); но с другой стороны, волки в народный поверьях поедают и вообще истребляют чертей, чтобы они меньше плодились. 

При христианстве покровителем волков и одновременно охранителем стад стал считаться св. Георгий (Юрий, Егорий), “волчий пастырь”; кроме того, у западных украинцев покровителями волков считались св. Михаил, Луппа, Николай, Пётр и Павел. Возможно, что именно патронат св. Георгия над волками привел к своеобразному восприятию хищных действий зверя: “Что у волка в зубах, то Егорий дал”; это, в свою очередь, привело к тому, что нападение волка на скотину стало рассматриваться крестьянами, как признак будущей удачи и довольства. Так, похищение волком скота нередко воспринималось скотоводами как жертва, которая сулит хозяину удачу: другие животные из стада после этой жертвы останутся не тронутыми, и некоторые сверхъестественные силы (леший и пр.) будут оберегать скот во время летнего выпаса. В некоторых местах пастухи, стремясь задобрить лешего, даже специально оставляли в лесу на съедение волкам одну овцу, корову и т.д. из стада. Вообще, для того, чтобы задобрить волков или их хозяев (лешего, св. Георгия и т. д.), крестьяне нередко обещали одну или несколько коров из стада, полагая, что обещанную корову непременно задерут волки, но остальное стадо останется в целости и сохранности.

Согласно народным поверьям, волки бывают особенно опасны для людей начиная со дня Ильи-Пророка, так как именно в это время “открываются волчьи норы”; а с Юрия Холодного (9 декабря) волки начинают подходить к сельским задворкам за добычей, и в это время опасно выходить за пределы села. Около дня св. Анны (22 декабря; начало зимы в народном календаре: “с праздником зачатия св. Анны, зима зачинается”) волки, по народному наблюдению, собираются в стаи и становятся особенно опасны; разбегаются же они только после выстрелов на Крещение (19 января). С Николы Зимнего волки стаями начинают рыскать по лесам, полям и лугам; с этого дня, вплоть до Крещения продолжались “волчьи праздники”. Эти праздники, отмечавшиеся среди зимы по Святках, справляли многие славянские народы, желая чествованием волков в это время умилостивить “паству солнечного Егория”, особенно лютую в зимние месяцы. Например, в западно-украинских и подольских крестьянских деревнях вплоть до ХХ в. Сохранялся обычай рядиться на Коляду в волчьи шкуры, и с песнями носить по улицам чучело волка. В древности подобные праздники, по-видимому, посвещались богу плодородия и богатства Велесу и его священным животным – волкам; при христианстве некоторые из этих святочных обрядов, в том числе и посвещенные волкам, сохранились, хотя и несколько видоизменились. 

В древности волки иногда воспринимались крестьянами, как угроза не меньшая, чем нашествие вражеских армий. Особенно это касалось глухих лесных деревень, (ср.: “Много в те годы волков по нашим местам было. Теперь вон по осеням под самым заводом воют, а тогда их было – сила!”). Поэтому несмотря на все положительные функции волков, к ним крестьяне относились настороженно и со страхом, от них пытались защититься всеми возможными способами, как обычными так и магическими. Например, для защиты скота в некоторые особые дни соблюдали определенные запреты на действия и работы связанные с овечьей шерстью и пряжей, мясом скота, навозом; С ткацкими работами и острыми предметами. Так, например, для того, чтобы волки не тронули скот, крестьяне не выполняли никакой работы в день св. Георгия и др.: ни давали ничего взаймы во время первого выпаса скота и вывезения навоза на поле; не пряли на святки; не отдавали за границы села ткацкие орудия, не ставили изгороди в период между днями св. Юрия и св. Николая; не ели мясо в день св. Николая; не допускали половых сношений в последнюю ночь перед масленицей и т.д. 

Чтобы волк не тронул пасущийся скот, во многих местах также совершали различные магические действия, символизирующие возведение преграды между волком и скотом. Например, для защиты скота в день св. Николая клали в печь железо, втыкали нож в стол, в порог или накрывали камень горшком со словами: “Моя коровка, моя кормилица надворная, сиди под горшком от волка, а ты, волк, гложи свои бока”. При первом выгоне скота с той же целью замыкали замки (“замыкали волку зубы”), посыпали печным жаром порог в конюшни и т.д. 

Для защиты от волков использовались также заговоры, обращение как прямо к волку, так и к лешему или к святым – повелителям волков, с тем чтобы они уняли “своих псов”; чтение заговоров обычно сопровождалось сжиманием кулаков, смыканием зубов, втыканием в стену и т.п. При этом в заговорах волка обычно называли его древним наименованием – “хорт” (ср.: “Святой Георгий, обереги меня от зверя лютого, от хорта с хортенями” и т.п. Входя в лес, крестьяне обычно читали заговор “от злого зверя”, чтобы не встретить волка. При встречи с волком старались молчать и не дышать; нередко даже прикладывались мертвыми или же, напротив, показывали волку кукиш, отпугивали его угрозами или стуком, криком, свистом, матерщиной; иногда кланялись, вставали перед волком на колени, приветствовали, или просили “помиловать”. 

Повсеместно считалось также, что волк, подобно нечистым духам, мгновенно отзывается на звук своего имени, поэтому в народе запрещалось упоминать имя волка, чтобы не накликать его (ср. пословицу: “про волка речь, а он навстречь”). У крестьян обычно использовались другие названия для этого табуированного животного, например: “зверь”, “серый”, “бирюк”, “лыкус”, “кузьма” и др. Но даже и такие прозвища применялись редко, так как и они (хотя и с меньшей вероятностью) могли притянуть внимание зверя, а следовательно, навлечь опасность на человека и его окружение (его близких, а так же скот и прочее).

Волк иногда осмыслялся крестьянами как инородец: так, например, стаю волков нередко называли “ордой”; чтобы уберечься от волков, их иногда именовали “колядниками” (т.е. колядники и вообще участники обходных обрядов в народном отношение также относились к “чужим”, инородцам) и т.д. С волком также связывались различные инородные тела (так, например, в народной традиции волк – название нароста на дереве; наросты и опухоли на теле больных нередко лечили волчьей костью или с помощью человека съевшего волчатины, и т.д.). “Волчьей” символикой, кстати, могла наделятся каждая из участвующих в свадьбе сторон, как другая по отношению к противоположной: так, “волками” в народе называли дружину жениха или невесты, родню на свадьбе; “серые волки” в причитаниях невесты – братья жениха; родня жениха нередко называли невесту – “волчицей”, и т.п. 

Глаз, сердце, зубы, когти, шерсть волка в народе нередко служили амулетами и лечебными средствами. Так, например, волчий зуб в некоторых местах давали грызть ребенку у которого прорезаются зубы; Считалось, что тогда у малыша будут такие же крепкие и здоровые зубы, как у волка. Волчий хвост иногда носили при себе от болезней, порчи и пр.: а знахари могли использовать его на ряду с волчьими лапами, для ворожбы и чародейства. Оберегом для простых людей могло даже служить само упоминание или имя волка (например, о появившемся на свет телёнке говорили: “Это не телёнок, а волчонок”, пологая что после этого волк примет теленка за одного из своих щенят и не тронет его во время летнего выпаса.).

В народных приметах, волк пробежавший мимо деревни, перебежавший дорогу или встретившийся в пути, предвещал обычно удачу, счастье т благополучие; но волк, забежавший в деревню считался приметой неурожая. Множество волков появившихся в окрестностях деревни, сулило войну (как, впрочем и появления множества, чего бы то ни было, например, белых бабочек, муравьёв и т.д.); вой волков предвещал голод, а вой их под жильем – войну или сильный мороз, осенью – дожди, а зимой – метель.

Продолжение следует…