Стихи о славянах — 353 стихотворения русских и зарубежных поэтов

Валькирия

Правду вижу в этом мире я.
Ты спросил мечту мою
— А за мной придет валькирия,
если я умру в бою?

Ночь притихла осторожная
и взяла твои слова,
фонари зажгла тревожные,
одичалая Москва,

продолжалась оккупация,
Русь единым днем жила,
вымирающая нация
на развалинах пила…

Но среди огня и инея,
в черной форме, как в броне,
— А за мной придет валькирия?
Повторил ты в тишине.

…Знаю, так всегда случается –
там, где нужно Свет сберечь,
вдруг герой в толпе является.
как в золе булатный меч.

Будут песни и предания,
и славянская весна.
Эта жизнь – не ожидание,
дело воина – война.

Из высокой бездны Ирия,
из сияющего сна,
за тобой придет валькирия!
и за мной придет она!

КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ
1.
Иду на вы! –
И руку вскинул к тучам
с Востока. – Так и скажет пусть гонец.
– А если просто к дани их примучим?
– Княгиня, я воитель – не купец.
Иду на вы,
на вы – на тьму – так значит.
Ура – у Ра, у солнца мы с тобой…
Гонец в простой одежде черной скачет,
лишь засапожный нож везет с собой.
Иду на вы! –
хазарам вызов бросит,
Живым не взять, и рабством – не грози.
А наши души – сокол в рай возносит.
А наша слава – громом по Руси!
2.
Святослав ответил Ольге просто,
вариантов в летописи нет.
«Вера христианска – есть уродство».
Топором не вырубить ответ.
«Надо мной дружина засмеется,
божий раб – не вольный человек».
Верил князь в Перуна, Ладу, Солнце,
а не в сети, что закинул грек.
Пусть во имя Рода сердце бьется,
Русь зовется Родиной досель.
…И любая вера – есть уродство
если из-за тридевять земель!
3.
Ходил в походы он легко,
как барс стремился на добычу,
летала слава высоко,
подобно солнечному зничу.
Но он погиб, а мы робки,
нам тяжко выйти за ворота.
Народ, забросивший клинки
подальше в заросли осота,
желаешь многого вотще.
Готов платить трудом и кровью?
Тогда плати и не ищи
удобней камня изголовья.
Степь разметалась широко,
зовет: Сражайся – возвеличу!
Ходи в походы так легко,
как барс стремится на добычу.

ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВ
Васька Буслаев уводит ватагу,
хэй, на закат, угрожая варягу,
если на юг повернет ради брани
с орд косоглазых потребует дани.
Мать призывала Василия строго:
Ты б побоялся, одумавшись, Бога.
Жизнь твоя – драки да пива братина,
где же твой крест, непутевый детина?
Васька на матушкин зов обернулся,
чубом кудрявым тряхнул, усмехнулся:
Эх, на Купалу гулял средь долины,
крест свой оставил на ветке калины,
чтоб не жалел я в бою супостата.
чтоб не считал иноверца за брата,
Бога чужого не припоминаю…
Мать прошептала в ответ: Проклинаю!
Молча Василий спускается к стругу.
Что на душе – не расскажет и другу.
Русскую гордость храня и отвагу
в битву Буслаев уводит ватагу.

ПЕРУН
Перед ликом твоим, громовержец Перун,
у меня волхва–посредника нет,
я стою с тобою один на один,
не как подлый враг, заслонясь щитом,
не как жалкий раб, колена склонив,
а как верный воин твоих дружин…
И нет просьб у меня: что желал – взял сам,
да и нет мольбы, – я умею мстить,
для того у руса булатный меч,
молодецкая удаль и правый путь…
Я пришел покликать тебя на пир,
где вино мы красное будем пить,
сами будем пить и врагов поить,
так поить, что спать им в земле сырой.
Весел будет пир, стрелы будут петь,
будет сталь звенеть,граять черный вран.
Не на помощь зван, приходи взглянуть,
как умеем мы побеждать зверей.
Как мы славим Русь пламенем ран
на телах врагов, поверженных в прах
той земли, что им никогда не взять.

* * *
Вскинул рукой могучей
он над туманной кручей
молнию, и метнул.
Та до земли сверкает,
в травы огнём стекает,
слышится бездны гул.

Взор золотой лучистый
деву во ржи волнистой
дальним огнём ожёг.
Птицей она трепещет,
в небе над нею блещет
гроз и сражений бог.

Славы высокий пламень,
гордого сердца камень,
ярость, отвага, честь,
руки по локоть в алом,
рад, где убитых – валом,
зол, где забыта месть.

Поступью тяжкой мерной
тихо нисходит к смертной
гроз и сражений бог,
обнял рукой горящей
и поцелуй палящий
бедную деву сжёг.

РОД
Посреди простора цветущего,
где степные травы волнуются,
звери, птицы перекликаются,
там незримо для люда смертного
Древо жизни стоит могучее,
пьет корнями воду подземную,
ствол сквозь семь небес пробивается,
крона держит созвездья купола,
листья дрогнут, – так звезды падают.
А на самой-то верхней веточке,
что и гнется, да не ломается –
белый сокол с очами зоркими,
клюв булатный, когти алмазные.
Озирает он землю смутную –
Бог верховный в личине сокола,
о своих созданьях печалится.
А иные люди – рабы его,
а иные люди – враги его,
а иные – дети любимые,
драгоценные дети – русичи.
У них кудри от ясна солнышка,
у них очи от неба синего,
у них кровь от горячей молнии,
у них правда от Рода грозного.
Дети гордые, непокорные,
только свыше им все прощается,-
по подобию Бога созданы.
Всем рабам его – мы владетели,
всем врагам его – мы губители,
мира солнечного хозяева. . .
Трижды слава Роду могучему,
что на свет мы родились русами!
За кровь чистую безупречную –
поклон низкий отцу и матери.

ВЫБИРАЮЩИЙ БОГА
Смотрят пращуры строго
с неба в нашу толпу.
Выбирающий Бога,
выбирает судьбу.
Нас осталось немного.
Память веры храня,
выбирай себе Бога,
что по крови родня.
Перед кем не остаться
одному в нищете,
и с врагом не брататься
в черномазой орде.
Перед кем не виниться,
к алтарю не ползти,
и в тюрьме не томиться –
быть на воле в чести.

Крыша нашего храма –
это солнца лучи,
стены нашего храма –
это наши мечи,
песен тайные силы
и завеса зари,
наших предков могилы –
во степи алтари.
Длится Рода дорога,
где не место рабу,
выбирающий Бога,
выбирает судьбу.

ТРИЗНА
Шли бойцы встречь восходу
и противнику встречь,
и седой воевода
вел с товарищем речь:
Что-то сердце томится,
видно к смерти спешу,
коль погибнуть случится,
об одном попрошу –
жил я честно и смело
и на ясной заре
ты сожги мое тело
на высоком костре.
Чтоб дубы вековые
занялись до звезды,
чтоб друзья боевые
ударяли в щиты,
чтоб высокое пламя
озаряло века,
чтоб склоненное знамя
колыхало шелка…

Не искал я богатства,
только славу одну,
верил в ратное братство
и родную страну.
Мед пролейте из чаши
вы в костер, не спеша,
чтоб за здравие ваше
там хлебнула душа.
Долго, други, живите,
крепко бейте врага.
Красных девок любите
да косите луга,
стройте грады, станицы,
чтоб не взять нипочем,
и родные границы
раздвигайте мечом.

* * *
То ли ливень идёт, то ли вьюга поёт,
утро светит, иль вечер померк
настоящий берсерк не воюет, так пьёт,
если он настоящий берсерк.

Как по падшему царству блуждать и кружить,
соглашаться на долю и часть,
с неспособностью ждать – неумением жить,
и стремлением доблестно пасть?

Боги нам не внимают, забыли свой род,
тщетно смотрим с отчаяньем вверх.
Иль состаримся, сдохнем на свалке как сброд?
Наливай, настоящий берсерк!

Нашу песню в палаты с собой не возьмёшь,
чаша – солнцем по кругу летит,
и в столешню вонзив свой охотничий нож,
старый вождь на дружину глядит.

Мир холопов твердя, что в смирении сласть,
честь и мужество не опроверг…
Так за что же пьём, как за другие за страсть?
За войну, настоящий берсерк!