От славянского бога к некроманту

Разбор по косточкам

Мир детских (и не только) сказок полон невероятных героев. Для биолога или инженера крайне интересна задача — представить создание «оттуда», функционирующее по законам нашего мира

«Кощей Бессмертный пленник Марьи Моревны, а затем ее похититель» Ивана Билибина

«Вокруг света» рассматривает две возможные модели существования этого сказочного персонажа.

Допустим, Кощей не человек. Почему же он проявляет интерес к женщинам? Ведь каноны красоты у неродственных видов непохожи. Возможно, для «кощееобразных» важна коммуникация с помощью феромонов (вспомним сказочное «Чую, русским духом пахнет!»). Да вот беда: поблизости родственных самок нет, система опознания может сработать и от запаха посторонних существ. Современные программисты называют это недокументированной возможностью. Например, несколько лет назад в Университете Дьюка провели исследование по восприятию людьми запаха андростерона: оказалось, что 50% его не чувствуют, для 30% он имел запах мочи, оставшиеся описывали его как цветочный аромат с мускатными нотами. Стоит ли удивляться, что Кощей ошибается при выборе невесты по запаху?

Что касается обязательной решающей битвы, то положительному герою сказки (который в курсе способности злодея застывать неподвижно) сложно понять: добил он супостата или тот просто притворяется? Отсюда все дополнительные манипуляции. И под конец, как в «Марье Моревне», сжечь, это уж наверняка.

Имя собственное

Само слово «кощей» можно встретить в летописях XI–XII веков, оно означает там раба или пленника, скорее всего, являясь заимствованием из тюркского и этимологически не связано с могучим магом Кощеем. Не исключено, что имя сказочного героя происходит и от диалектизма «касть» (мерзость, скверна). И так как это персонаж преимущественно устных преданий, есть два равнозначных написания имени героя — Кощей и Кащей.

Внешне герой вполне может напоминать известного нам Чужого/Ксеноморфа во взрослом состоянии. Экзоскелет сохраняет внешнюю форму тела, сам же Кощей — внутри, и в неблагоприятных условиях превращается в цисту (твердую сухую оболочку, защищающую уменьшившееся пересохшее тело), которая способна храниться, пока не настанут времена, благоприятные для его функционирования. Одним из указаний на такое строение организма служит как раз упоминаемые в сказках три ведра воды (литров 30–40) — они нужны Кощею, чтобы обрести полную силу. Подобным свойством, например, обладают тихоходки — микроскопические беспозвоночные, близкие к членистоногим. Эти чемпионы-экстремалы способны выдержать и нагрев, и заморозку, и радиацию, и полное высушивание, в сухом виде они могут пролежать годами и ожить от воды. Так что именно с помощью криптобиоза (высушивания) и достигал Кощей своего бессмертия, а с помощью замачивания — оживления.

Где же у него кнопка?

А откуда, собственно, сведения о том, что Кощей — живое существо? Силища неимоверная, доспехи, сложное оборудование — похоже и на робота. Возможно, этот механизм заброшен к нам для сбора земных образцов. Обитает Кощей на подземной базе. Там он хранит образец человека, отобранный для коллекции, — похищенную девицу. А то, что она еще и красавица, неудивительно: в качестве образца робот, конечно, выберет стандартного представителя вида, а красота и есть набор стандартов для конкретной эпохи и местности. Так становится понятным существование спрятанного дистанционного пульта (игла в яйце), способного запустить программу самоликвидации.

Иллюстрации: Владимир Капустин

Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 11, ноябрь 2015

Самой могущественной и непобедимой злой сущностью в славянской мифологии является Кощей Бессмертный. По легендам, он был самым младшим из сыновей Чернобога и его обителью был мир Нави. Также есть версия, что Кощей произошёл от зимнего божества Карачуна, неразрывно связанного со смертью и холодом. Так, в белорусских верованиях считалось, что бог Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте.

Кощей Бессмертный – мудрый персонаж и очень коварный манипулятор. Кроме того, он отличается недюжинной силой и жестокостью. Эта сущность низшего мира способна управлять мёртвыми душами и превращаться в любого человека или животного. Он вездесущ. Ничего не может быть тайной для него. Вся нечистая сила у Кощея в подчинении. На вид – это безбородый старичок, довольно высокого роста, худощавый, даже костлявый с искажённой фигурой.

У него седые и длинные локоны, которые лежат на плечах и суровое лицо. В большинстве случаев, его видели очевидцы именно таким. Несмотря на то, что он мог принять любой облик, этот злой гений, предпочитал оставаться таким, как он есть. Единственное, что ему приходилось по душе, так это чёрная птица. В ворона он обращался чаще всего.Кощей легко мог умертвить любое живое существо, извлекая его душу навсегда. В военной науке ему не было равных, ведь он виртуозно владел мечом и шпагой. Он был блестящим стратегом. Помощником Кощея Бессмертного был его конь, который являлся не живым и не мёртвым, а его доспехи имели колдовскую силу.

У каждого злодея есть «Ахилессова пята». И у Кощея она тоже имеется. По сказкам мы знаем, что его смерть находится в яйце. В легендах православия яйцо – это ничто иное, как суть мирозданья, некая энергия, с помощью которой живёт Кощей Бессмертный, и утратив её, он лишается силы и погибает. Яйцо же это располагается в в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке/ларце, а сундук стоит на высоком дубу, который растёт либо на острове Буяне, либо на чёрной горе.

Символом власти Кощея был череп или клиновидный меч. Порой сам Кощей не убивал людей лично, за него это делала Богиня смерти – Мара. Он просто вызывал её и управлял мёртвыми духами, направляя их на жертву. Попав в Кощеево царство, у человека не было ни одного шанса выйти оттуда живым и невредимым. В данном контексте славянский Кощей стал почти что аналогом греческого Аида/Гадеса, повелителя подземного царства.

Но времена изменились. Древнерусское слово “кощей” теперь воспринималось в значении «раб, пленник» и было заимствовано из тюркского языка. В данном значении Кощей упоминается в качестве метафоры в “Слове о полку Игореве”, в эпизоде, где князь Игорь , попав в плен к Кончаку, садится «в седло кощеево». Отголоски этой легенды можно встретить и в сказках, где персонаж Кощей зачастую является пленником, триста лет пробывшим в заточении либо в башне, либо в подземелье, скованный цепями. Да и появляется он в русских народных сказках только начиная с XVIII века.

Постепенно образ Кощея кардинально изменился – в сказках он представал уже весьма многоликим: то в облике Царя, то могущественного чародея, который похищал прекрасных дев. В сказке «Иван Быкович» Кощей упоминается как отец Чуд-юд, муж Змеихи-ведьмы и лежит на железной кровати с закрытыми веками, которые ему поднимают двенадцать могучих богатырей. В сказке «Медведко, Горыня, Дубыня и Усыня») персонаж предстаёт в виде старика «сам с ноготь, борода с локоть», имеющим бич в семь сажен и живущим, подобно Бабе-Яге, в избушке на курьих ножках. В “Сказке о царе Берендее” Жуковского Кощей уже имеет клешни, а его глаза похожи на изумруды.

Появляется он из колодца и требует у пьющего Берендея, чтобы царь отдал то, чего в своём доме не знает. Правда, в данном сюжете эквивалентом Кощея может быть Царь-Медведь или Морской Царь из сказки “Морской Царь и Василиса Премудрая” из сборника Афанасьева. Помимо русских народных сказок, упоминается в чешской сказке «Меднобородый» и в польской «Пять овечек», где именуется Кощеем Меднобородым, вылезает из водной сферы и имеет медную бороду. Но зачастую Кощей Бессмертный в сказках показан слабым от обезвоживания. Выпив три ведра воды, принесённые ему Иваном-царевичем, он разрывает двенадцать цепей и освобождается из подземелья могущественной Марьи Моревны, персонажа из одноимённой сказки. Также Кощей является весьма могущественным чародеем:

• в сказке «Иван Соснович» превращает в камень целое царство;
• в сказке «Елена Прекрасная» превращает Ивана Царевича в орех;
• в сказке «Царевна-Змея» превращает царевну в змею;
• в сказке «Царевна-лягушка» наказывает царевну, отказавшуюся выйти за него замуж, надевая на неё лягушачью кожу

В ряде сказок именно Баба-Яга выступает врагом Кощея, когда после испытания Ивана царевича сообщает ему о способе убийства этого антагониста. Но есть и такие сюжеты, где оба отрицательных персонажа действуют сообща. Но почему Кощея назвали Бессмертным? Что означает его смерть, покоящаяся в ларце то ли под заветным дубом, то ли на дне морском? При чем тут звери-помощники?..

Словом, вопросов возникает множество, а ответов однозначных нет. Может, все-таки прав был Афанасьев, когда возводил имя Кощея к кощунам, то есть называл его, таким образом, волшебником. Ну действительно, кто еще смог бы продлить свою жизнь настолько, чтобы люди стали его величать Бессмертным? Конечно, всемогущий маг. Или человек, который обратился за помощью к демоническим силам, как, скажем, Фауст. Но Кощей в сказках вовсе не волшебник и не человек, он сам, скорее всего, относится к демоническому миру. Так что и объяснение Афанасьева страдает приблизительностью и неточностью.

Быть может, самой интересной догадкой является предположение Л. М. Алексеевой, которая в «Полярных сияниях в мифологии славян» написала: «Несомненно, к единому миру мертвых и холода относится Карачун. Его предположительно считают зимним славянским божеством, сохранившим черты олицетворения смерти. При этом белорусские верования уточняют, что Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте. Для нас важно, что этот образ связан с объективным и четким природным фактором: Карачун — не только имя злого духа, но еще и название зимнего солнцеворота и связанного с ним праздника. Для слежения за Солнцем нужна определенная научная квалификация если не всех, то хотя бы некоторых членов общества (волхвов). Кроме того, имя божества вводит нас в круг развернутых сюжетов восточнославянской волшебной сказки: Карачун — это одно из наименований Кощея Бессмертного».

То есть, по Алексеевой, Кощей — это бог смерти от холода, и бог, или, скорее, демон, очень древний. Чтобы его одолеть, нужно как бы раскрутить колесо времен вспять, вернуться к самому началу мира, когда и появился на свет Бессмертный. Тогда понятно, отчего в сказке последовательно появляются: бурый медведь — властелин лесов, затем птицы — ястреб и утка, которую часто можно увидеть в северной тундре. Вслед ними, обитателями земли и воздуха, появляется водная жительница, рыба, в данном случае — щука. Может быть, когда-то давным-давно это была не щука, а совсем другая рыба? Скажем, белуха, живущая в приполярных областях. Если это так, то в сказке мы движемся не только в пространстве с юга на север, из зоны дремучих лесов через тундру в приполярные моря, но и вспять во времени — в обратном направлении по тому пути, которым когда-то прошли наши далекие предки, спасающиеся от наступления Великого оледенения. Проще говоря, сказочные животные указывают нам на север — туда, где некогда существовала прародина всех арийских народов, Арктида.

Возможно, там отдавали дань жертвами злому богу лютой стужи Карачуну, который появился на свет в самом начале творения мира — из золотого яйца, снесенного чудо-курочкой Рябой. Потом Карачун вышел из повиновения — холода становились все нестерпимее, уносили все больше жизней, и пришло время, покинув родину, которая на глазах покрывалась льдами, уйти вслед за рыбами, вслед за птицами на далекий материк и идти все дальше, спасаясь от движущегося по пятам Карачуна-Кощея. Идти следовало в леса, под защиту деревьев, и южные поля, где мороз был не так силен.

Это был исход с прародины, с крыши мира, где небо и земля едва не соприкасаются друг с другом, где зародился миф о Золотом Яйце. Поэтому поход с севера на юг означал еще и движение из далекого прошлого в настоящее и будущее.

Хотя бессмертный демон стужи, конечно, — не медведь, не морж и даже не кит. Его обычным гарпуном не возьмешь, тут нужно нечто помощнее. Например, магический жезл — та самая волшебная палочка, о которой говорится едва ли не во всех сказках.

И снова вопрос — почему же этот магический жезл не обратить против Кощея, чтобы, произнеся заклинания, лишить его жизни? Почему жезл надо сломать? Да по той простой причине, что жезл этот, судя по всему, принадлежал если не самому Кощею, то верховному жрецу его культа. Только уничтожив жезл, можно оборвать нить жизни древнего, но отнюдь не бессмертного демона. Что и проделал Иван в сказке, хотя Кощей был уверен, что тому не дано дойти своим умом до подобных премудростей. Бессмертный был уверен, что русские люди позабыли, откуда они пришли в леса. Ан нет, не позабыли: вспомнили в нужный момент, и тут Кощею пришел «карачун» — то есть конец.

Есть и другое предположение о том, что же представляет собой заветная Кощеева игла. Бессмертный не вполне живой, но и не совсем мертвый, он находится будто бы на середине пути между тем и этим светом, то есть является практически тем же, что и ходячие мертвецы; их тела были преданы земле, но они поднимаются из могил и привидениями приходят в свой дом, чтобы тревожить родственников.

Обезопасить себя от назойливых мертвецов можно было единственным известным способом: в полночь разрыть их могилу, найти невидимую «навью» косточку и уничтожить ее, сломав, а еще вернее было сжечь ее. И тогда мертвец успокаивался, умирал окончательно. Если иглу, спрятанную в яйце, считать «навьей» косточкой самого Кощея, то понятно, отчего его настигала смерть.

Возможно, в древности существовал какой-то ритуал, который обещал человеку обретение бессмертия. Во всяком случае, в раскопанной археологами могиле основателя города Чернигова (не забудем, что чернигами называли на Руси служителей Чернобога), князя Черного, найдена изображенная в сказке сцена: смертельная игла в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в заветном ларце.

И здесь мы подходим к пониманию того, чем же, собственно, является бессмертие. Наказание ли это или благо? Сам ритуал обретения бессмертия давно забыт, но сохранился его символ — цветы бессмертники, о которых, вспоминая родное село Антоновку, писал Миролюбов: «В Антоновке принято было сеять на могилках бессмертники, особые шероховатые, сухие на ощупь цветы, желтоватые, красноватые и, кажется, голубоватые, которые можно было сорвать и поставить в стакан с водой, и они могли стоять так месяцами; если же их ставили в вазу без воды, они тоже стояли месяцами. Жизнь в них, видимо, была, но как бы и не была.

Так как я в это время был еще мальчиком, то интересовался, почему именно их предпочитают крестьяне сеять на кладбище. «Старые люди» мне отвечали, что «ото ж бессмертники — цветы мертвых родичей, потому что они и при жизни как мертвые». Старая Трембочка, баба на селе, как бы знахарка, объясняла иначе: «Та те ж цветы цветут в яме! Они из ямы, и все, кого яма забирает, через те цветы с нами сообщаться могут. Эти цветы меж нами и ими, как черта (граница), и мы до них дотрагиваемся здесь, а они — там. Смерть их не берет. Сорваны они или нет, но жизнь для них, как и смерть — одно и то же. Цветы эти без смерти».

Другая баба, жившая у моста через речку Желтые Воды, говорила: «Оттож, коли Бог свет делал, так взял и стал творожить землю, а смерть не хотела. Тогда Бог сел на коня и стал смерть на бой звать, а она вооружилась всякими ножами, когтями железными, дубинками, ружьем и пошла против Бога. Бой длился целую вечность. То Бог поборяет, а то она, треклятая, и пока Бог бился против смерти, Он творил урывками, то — то, то — другое. Бог сделает, а смерть разрушит! Наконец, Бог подстерег смерть, когда та зазевалась, и убил ее. Но, падая, Смерть хваталась за кусты, травы, ветки, а за что схватится, то и посохнет. Схватилась она и за бессмертники да и начала рвать их с корнями. Бог сказал им расти крепче, чтобы она их вырвать не могла, а цветы выросли вокруг лежащей смерти только настолько, что закрыли ее наполовину, и Бог не мог ударить смерть так, чтобы она перестала двигаться! Тогда Он сказал: “Ну, так будьте же без жизни и без смерти!” И цветы остались такими навсегда. А сажают их на могилки, чтобы объявить усопшим, что “Смерти нет! Она убита Богом!” Но так как смерть еще не перестала двигаться и еще людей умерщвляет, то цветы напоминают усопшим о жизни, а живым о смерти!»

Действительно, пришлось наблюдать позже — крестьяне держать бессмертники в доме не любили. Это были могильные цветы. К ним было отношение почти религиозное. Сорвав несколько таких цветов, я пришел домой с кладбища, куда собирались весной дети для игры, и хотел цветы ставить в воду, но прислуга, заметив их, отобрала и бросила в огонь. Что ж, это, пожалуй, наилучшее объяснение бессмертия Кощея, которое уже и жизнь не в жизнь, а смерть недостижима; он так и застрял между этими двумя мирами и оставался там до тех пор, пока Иван-царевич не избавил его от вечной муки и не даровал блаженное забвение смерти.

На Руси чрезмерных долгожителей подозревали в причастности к колдовству, считалось, что они «заживают» (то есть отнимают) чужой век. Самым правильным считалось умереть в свое время, в окружении большой семьи. Бессмертие же никого не прельщало. К чему оно, если люди, обладающие бессмертной душой, продолжают бесконечное существование в новом, более счастливом мире, Синей Сварге, стране в небесах, где живут наши предки?

Надо сказать также о том, что образ Кощея очень интересовал русских писателей и композиторов. В первую очередь это относится к Александру Фомичу Вельтману (1800—1870) — не только чрезвычайно плодовитому литератору, основателю жанра русской научной фантастики, но еще и историку, фольклористу, директору Оружейной палаты, академику. Он, сын шведского посланника, стал истинным знатоком и любителем русской старины, что отразилось, в частности, в его романе «Кощей Бессмертный», написанном в 1833 году.