В русских сказках, преимущественно волшебных, часто фигурирует Ягая, Ягишна или Егибоба, у украинцев — Баба-Язя, у поляков — Бабоендза, у чехов и словенцев — Ежибаба. В праславянском языке словом ęgа называются различные «гады», например змеи и ящерицы. Поэтому само имя сближает сказочного персонажа с обитателями Нижнего, подземного мира.
Этимологический словарь Макса Фасмера указывает, что имя Яги родственно прибалтийским словам, обозначающим досаду, раздражение, нечто противное, а также древне-исландскому ekki — «скорбь», «боль». А наиболее полно образ Бабы-яги в 1930–40-е годы исследовал советский фольклорист Владимир Пропп.
В первобытном обществе, где главным источником пропитания была охота, каждый мальчик должен был пройти обряд инициации — символически «умереть» и «родиться» уже в новом качестве. Древние люди верили, что «путешествие в загробный мир» давало будущему охотнику магические способности: звериные нюх и слух, умение понимать язык животных и быть незаметным в лесу. Посвящаемого уводили в лес, где морили голодом, пытали огнем, закапывали в землю, отрезали пальцы рук, выбивали зубы, давали галлюциногенные растения. После пройденных испытаний человек начинал верить, что действительно побывал на том свете.
«Эта избушка — сторожевая застава. За черту герой попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию, может ли он следовать дальше. Собственно, первое испытание уже выдержано. Иван знал заклинание и сумел подуть на избушку и повернуть ее».
Из книги Владимира Проппа «Исторические корни волшебной сказки»
В некоторых сказках внешность Яги описывают в деталях: «Впереди голова, в одном углу нога, в другом другая», «На печке лежит баба-яга, костяная нога, из угла в угол, нос в потолок врос». И Пропп заключил, что «Яга напоминает собой труп, труп в тесном гробу или в специальной клетушке, где хоронят или оставляют умирать. Она — мертвец». Отсюда в сказках появились и костяная нога — нога скелета, — и слепота старухи.
Правда, напрямую в сказках не говорится, что Яга слепая. Встретив героя, она восклицает: «Фу, фу, фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится». По логике древних людей, как живым неприятен запах смерти, так и мертвые не переносят запаха живых. А «русский дух в сказках» — это именно запах живого человека.
Встретив героя, Яга начинает выпытывать, куда и зачем он путь держит. И получает стандартный ответ: «Чего кричишь? Ты прежде напой-накорми, в баню своди да после про вести и спрашивай». Древние верили, что умерший становится «своим» в потустороннем мире, лишь отведав там пищи. Потому Иван, поев блинков у Бабы-яги, становится причастным к миру мертвых.
Далее «классическая» Баба-яга дает герою добрый совет, дарит волшебный предмет или животное: коня, собаку, клубок ниток, тарелку с золотыми яблоками. Такой тип Яги Владимир Пропп назвал Ягой-дарительницей.
В некоторых сказках герой похищает магическое средство или волшебного помощника у Яги, и тогда старуха бросается за ним в погоню в своей ступе. Такой тип называют Ягой-воительницей. Например, в сказке «Марья Моревна» Иван-царевич крадет у Бабы-яги волшебного жеребенка, и во время погони за ним Яга погибает в Огненной реке.
Третий тип Яги — похитительница детей. Гуси-лебеди из одноименной сказки крадут мальчика и относят его к Бабе-яге, а старшая сестра его выручает. Пропп увидел сходство такой Яги с «лесными» и «водяными» учителями — другими персонажами русских сказок, которые забирают детей у родителей. И хотя кажется, что похищенный ребенок обязательно погибнет — обычно он возвращается к семье, обучившись волшебной науке. Образы похожих злодеев есть также во французском и немецком фольклоре — например, ведьма, которая заманивает к себе детей, чтобы их съесть. В итоге дети сжигают ведьму в печке и благополучно возвращаются домой.
Такие сказки про похищение детей также возникли из первобытного обычая. В древности дети могли проходить инициацию гораздо раньше наступления половой зрелости. Бывали случаи, когда ребенка еще до его рождения «запродавали», то есть обещали в другое племя или тайный союз. По этой договоренности ребенка забирали у родителей, когда он достигал оговоренного возраста.
Долгое время исследователи недоумевали: почему Баба-яга — женщина, если в охотничьей инициации участвовали только мужчины? Оказалось, что во многих племенах шаманы и вожди для проведения обряда переодевались в женскую одежду. Ученые предположили, что так проявлялась память о времени матриархата, когда почитали прародительницу племени. В этом контексте особенно любопытно, что лучшей Бабой-ягой в кино стал мужчина — Георгий Милляр, который играл Ягу, переодеваясь в старуху, в фильмах режиссера Александра Роу.
С развитием земледелия необходимость в охотничьей инициации отпала, и обряд стал существовать в виде мифа. Затем люди и миф перестали воспринимать как священное знание, и сведения о нем «опустились» на уровень сказки. Еще 100–150 лет сказки слушали взрослые, а современные их версии в основном адаптированы для детей. И такие тексты не всегда позволяют в полной мере оценить настоящую фольклорную Бабу-ягу — страшную для непосвященного, но помогающую достойному.
Великий Васнецов показал нам Ягу вот в таком образе.
По понятным причинам христиане старались представить славянских Богов злобными существами. На самом деле славянская «Баба Яга» противоположна христианскому образу. Бабу Ягу в древности называли Баба Йога или Йогиня Матушка — Богиня-Покровительница детей. И была она вечнопрекрасная, добросердечная, любящая.
Йогиня Матушка считалась покровительницей детей-сирот и вообще всех деток. Она странствовала на своей огненной небесной колеснице по небу и верхом на коне по всем землям, где жили потомки рода Славянского, собирая безпризорных детей-сирот.
И во всех поселениях ее узнавали по нарядным сапожкам, украшенным разными золотыми узорами, по излучающей любви, доброте, нежности. Люди ей показывали, где есть дети-сироты. Величали ее Бабушкой Ягой Златой Ногой. Напомню, сапожки ее были шиты золотом. Детей-сирот Йогиня доставляла в свой предгорный Скит, который находился в самой чаще леса, у подножья Алтайских гор, т.е. где начинается река Иртыш (Ирий тишайший). Все это Она делала для того, чтобы спасти от неминуемой гибели. В предгорном Скиту, где Йогния-Матушка проводила детей-сирот через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, имелось Капище Рода, высеченное внутри горы. Рядом с горным Капищем Рода, в скале имелось специальное углубление, которое Жрецы Рода называли — Пещь Ра. Из него выдвигался каменный помост, разделенный выступом на два равных углубления, называемый — лапата́ (потому что украшен резной лепниной, отсюда слово «лепота»). В одно углубление, которое было ближе к Пещи Ра, Йогиня-Матушка укладывала спящих детей-сирот в белых одеждах. Во второе углубление накладывался сухой хворост, после чего лапата́ задвигался обратно в Пещь Ра, и Йогиня поджигала хворост. Для всех присутствующих на Огненном обряде это означало, что дети-сироты были посвящены Древним Вышним Богам и в мирской жизни Родов их никто более не увидит. Чужестранцы, которые иногда присутствовали на Огненных обрядах, очень красочно рассказывали в своих краях, что своими глазами наблюдали, как маленьких детей принесли в жертву Древним Богам, бросив их живыми в Огненную Печь, и сотворила сие Баба Йога. Чужестранцам было неведомо, что когда задвигался помост-лапата́ в Пещь Ра, специальный механизм опускал каменную плиту на выступ лапаты и отделял углубление с детьми от Огня.Когда загорался Огонь в Пещи Ра, Мудрецы Рода переносили детей-сирот из углубления на лапате в помещения Капища Рода. Впоследствии, когда дети становились взрослыми, юноши и девушки создавали семьи и продолжали свой Род. Но ничего из этого чужеземцы не видели и продолжали распространять сказки о том, что дикие Жрецы Славянских и Арийских народов, а в особенности кровожадная Баба Йога детей-сирот в жертву Богам приносят. Эти глупые чужеземные сказки повлияли на Образ Йогини-Матушки, особенно после христианизации Руси, когда Образ красивой молодой Богини подменили образом древней злой и горбатой старухи со спутанными волосами, которая крадет маленьких детей, жарит их в печи в лесной избе и потом поедает их. Даже имя Богини Йоги исказили, стали называть Ее «Баба Яга костяная нога» и стали пугать Богиней всех детей.
Баба Яга как она есть.
. Мифология Бабы Яги.
К глубокому осмыслению этого персонажа – культурных кодов Бабы Яги – в разное время подходили множество исследователей. Самыми интересными мне видятся следующие работы: В.Я. Пропп “Исторические корни волшебной сказки” , А.Баркова “Введение в мифологию”, “Богиня-мать в мировой мифологии” . На них и буду опираться со своими добавлениями и интерпретациями.
Во-первых, Баба Яга – одна из ипостасей Богини-матери. Последняя в архаическом мифе, по сути, была синкретическим существом (как и сам миф, впрочем), в котором бинарные характеристикики прекрасно существовали друг с другом; и, прежде всего, речь идет о том, что эта богиня представляла собой как жизнь, так и смерть. Позже отдельные стороны этого божества отделились во множество самостоятельных богинь и героинь мифологических представлений. Ее имена различны: Деметра (Минойский Крит), Кора (Балканы), Геката (Фракия), Артемида (Эфес), Гера (Аргос), Тиамат (Шумер, Вавилон) и др.
Баба Яга, как мифологический персонаж, также наследует это свойство: она – и живая, и мертвая, она – и периферия мира мертвых, и его центр, она – и старуха, и девушка, она – и ужасна, и прекрасна, она как помогает, так и мешает, и т.п.
В этом смысле, глупо задавать вопрос: почему Баба Яга злая? Хотя, понятно, что замещение ранних верований организованными религиями очень часто сопровождалось вытеснением старых богов через их демонизацию (а позже – комизацию, ибо смех вытесняет страх), через приписывание им свойств абсолютного зла или обвинение их в том, что они служат злой тьме. Но так же, как тьма и свет – ни добры и ни злы (реальный свет вообще-то может ослепить и даже убить!), так и Баба Яга. Она стоит “по ту сторону добра и зла”.
У Бабы Яги – костяная нога (не ноги!): одной ногой (кость без плоти) она стоит в мире мертвых, в мире духов, другой – в мире живых.
И если уж говорить о том, почему нашей культурой воспроизводится образ именно страшной старухи, то она страшна не потому, что зла, а потому, что являет собой ужасную истину жизни и смерти: смерть есть то, без чего невозможно обновление жизни, то без чего человек не способен пережить вермя как временность, то, без чего невозможен опыт экзистенциальных переживаний, инициирующих личностное бытие. Ужас перед смертью, перед ее неизбежностью и неизвестностью посмертного существования непременно проецируется на Бабу Ягу в качестве страшной старухи.
Кстати, костяная нога может иметь еще один смысл: это – возможность связи между мирами. Так, у сибирских шаманов есть представление о том, что если у шамана в этом мире, например, “сухая рука” (мертвая рука, по сути), в мире духов она предстает в целом виде, во всей силе (духи дают ей силу).
Часто – в общественном сознании – можно встретить мотив ужаса перед тем, что Баба Яга крадет детей и ест их. Это – тоже имеет отношение к инициатическим практикам. Избранный духами в процессе инициации (во сне претендента) зачастую жарится, варится, съедается духами, выплевывается и формируется заново уже в качестве шамана.
II. Анима и Баба Яга.
Баба Яга как один из вариантов Анимы (женственности самой по себе) описан замечательно Кларисой Эстес в книге “Бегущая с волками” (особенно, см. глава 1 и 3).
Во-первых, Баба Яга – проводник в бессознательное и сама – часть коллективного бессознательного (юнгианство). Она – через испытания мальчиков/подростков – усиливает последних, тогда как испытания для девочек скорее ведут к сепарации от матери, от социума и пробуждению собственной женственности (как много женщин воспроизводит женственность собственной матери или стереотипы коллективных представлений о женщине, или борются с ними вместо того, чтобы быть собой!).
Именно в отношении мужчин Баба Яга может явить себя в виде прекрасной девушки/женщины, с которой возможен тот самый сакральный секс, открывающий истину (в индийской мифологии это выражено идеей энергии кундалини). Помните, женщину-в-красном? В предпоследнем сезоне эта красотка снимает на ночь свое ожерелье, и предстает перед зрителем в образе ужасной старухи (“Игра перстолов”, сезон 7).
Препятствия и испытания – это то, чем Баба Яга парадоксально, мешает, помогая тем, кто идет, и оборачивается реальной смертью для тех, кто не выдерживает.
И вот здесь уместно поговорить о том, чем для меня стала Баба Яга. Речь пойдет о сне, который мне приснился в возрасте 5 лет. Итак, я нахожусь в избушке у Бабы Яги, которая, как водится, находится в лесной чаще. Сижу на лопате. И Баба Яга готова меня засунуть в горящую печь. Я спиной ощущаю жар огня. От ужаса меня всю сковало: ни крикнуть, ни дернуться не могу. Вдруг замечаю в дальнем правом углу – дверь, в ней квадратное окно. И в него смотрит моя мама и успокаивающе улыбается. Я в ужасе просыпаюсь: мама не собирается меня спасать, она – плохая, злая!
“Со смертью слишком доброй матери рождается женщина”, – пишет Кларисса Эстес в третьей главе “Бегущей с волками”, анализируя сказку о Василисе Премудрой. И здесь же она говорит, что для женского взросления, раскрытия собственной женственности смерть доброй матери (материнской опеки) неизбежно должна продолжится в опыте столкновения девочки/женщины с глубинной женскостью в образе старухи, ведуньи, Бабы Яги и т.п.
Во-вторых, Баба Яга является значимой частью самого коллективного бессознательного. Она – властительница леса, где последний является символом чистого бессознательного (чаща – максимально беспорядочна, непроходима для сознания – иррациональна). Также Баба Яга часто предстает в качестве слепой (узнает героя по запаху), т.е. невидящей, не-ведающей сознанием, но – интуицией. Она – путь к интуитивному постижению, к внутреннему прозреванию (герою/героине в сказках тоже часто завязывают глаза, когда он входит в пределы леса), к открытию “третьего” или и даже “четвертого” глаз.
В-третьих, Баба Яга собирает “кости” (мертвое) и оживляет их, осуществляя интеграцию Тени (то, что отторгается, умерщвляется самим человеком), Эго и Самости, трансформируя Эго.
В-четвертых, есть 4 архетипических образа женственности, описанные Люси Энн Сайкс и Мери Диан Молтон (“Четыре вечные женщины”):
– первая пара: Амазонка (работает с общественным сознанием, воля-к-влиянию) и Медиальная женщина (ее сфера – сфера коллективного бессознательного, воля-к-истине);
– вторая пара: Мать (любовь к ребенку, любовь милосердная – агапе) и Гетера (любовь к мужчине, любовь сексуальная – Эрос).
Понятно, что Баба Яга более символизирует собой именно Медиальную женщину – мага, волшебницу, колдунью, ведунью.
Бог и Дьявол, Самость и Тень
natalija_khaf
Nov. 9th, 2015 at 7:21 PM
Года 4 назад мне пришла в голову мысль: “Как Бог един в трех лицах, так Дьявол рассредоточен в их множестве”. Серьезных обоснований этой мысли единства одного (при принципиальной неважности реального количества ипостасей) и расщепленности другого почти не было, если не считать сентенций типа этих:
1. Родовое свойство человека – Любовь (Фейрбах), которая на определенном этапе развития человеческой культуры воплотилась в образ Бога. Но Бог понимался не только как Любовь, но и как – Истина, Свобода, Красота: все это – ипостаси единого, наличествующего потенциально в каждом человеке как возможное будущее, как подлинно человеческое в человеке.
Индивидуальные свойства – это преломление наших страхов, зависимостей, которых множество, и они являются отголосками нашего прошлого опыта.
*подробнее можно этот разворот прочитать тут*
2. Переживание божественного состояния человеком сопровождается переживанием собственной собранности, центрированности, единства с высшим началом (любовь, творчество и интуитивные озарения – высшие формы проявления этого).
Переживание называемого культурой “дьявольского” в человеке сопровождается расщеплением личности, ощущением одержимости какими-то не-собственными силами. В этом смысле, даже музыка и красота часто воспринимались как действие демонических сил (да хотя бы вспомнить многовековую демонизацию женской красоты, и в связи с этим – женщины-вообще!).
3. Лик у каждого человека – один, личин же как социальных масок – множество.
Однако ныне, все глубже погружаясь в чтение Юнга, нашла еще аргумент для моей мысли о единстве Бога и рассредоточенности Дьявола. Он состоит в следующем.
По Юнгу, Бог – это проекция архетипа человеческой Самости, которая едина, но раскрывается человеку во множестве образов, указывающих на нее. В культуре это выражено в идее, что человек творит богов по своему образу и подобию, что почти отражает вышесказанное (“почти”, ибо образ Бога включает образ не (с)только реального человека, сколько – идею полноты расрытия последним своей Самости).
И Дьявол – тоже проекция, но – архетипа Тени. Однако в отличие от Самости, Тень расщеплена: она – куски, обрывки коллективной памяти (коллективная Тень), личных переживаний и вытеснений негативного или устаревшего для человека содержания опыта. В культурном процессе можно заметить процесс демонизации устаревших богов, а психология открыла закономерность, что когда человек демонизирует того, кто лично ему не навредил, то это – форма фиксации в другом того, что он не принимает в себе (здесь не идет речь об объективной – рациональной – оценке исторических деятелей, например).
Другое дело, по Юнгу, Тень нельзя игнорировать (все равно ничего получится: она обходными путями, но возьмет свое). Поэтому ее энергию следует интегрировать, а саму Тень трансформировать в путь к Самости. И тогда получается, что Бог един в своих ипостасях, а рассредоточенный Дьявол дает возможности отыскать путь к Богу – к своей Самости, основное свойство которой – более целостность (гармоничность), чем личное совершенство; но возможность получают те, кто пытается мужественно обнаружить Тень – “бесов” в себе самом, а не вовне.
Вспомнила, кстати, что ни в Ветхом, ни в Новом Заветах не говорится о противостянии богов (Бога) и демонов, роль последних – в том, что они лишь испытывают человека на веру, на чистоту*. Любое испытание – это проброс человека в пограничную (экзистенциальную) ситуацию, в которой голос Самости (совесть) слышен отчетливее, и ее контур проявляется отчетливее посредством возникающих образов и идей.
Другие статьи в литературном дневнике
- 28.11.2021. Баба Яга как она есть.
- 26.11.2021. ***
- 21.11.2021. ***
- 17.11.2021. Его Величество Случай! Или реальные совпадения.
- 16.11.2021. ***
- 15.11.2021. ***
- 14.11.2021. Как всё просто, девочки!
- 13.11.2021. Только для девочек. Мальчики идите лесом, это не д
- 12.11.2021. Влияние луны на оборотня
- 06.11.2021. Решила стать женщиной.
- 05.11.2021. Не святой
- 02.11.2021. Зеркало миров и коридор теней
Посмотрим на Бабок Ежек со всего мира
Баба Яга — это персонаж не только русских сказок. На самом деле эта старушка существует во всем мире: и в славянских странах, и в Азии, и в европейских государствах. Разница только в имени и иногда в характере. Так кто же она такая: добрая волшебница или страшная колдунья?
Откуда взяла Баба Яга?
Нельзя точно сказать, относится Баба Яга к злым силам или к добрым. Даже ее имя двузначно. Так, одна версия говорит, что Яга названа по сербскохорватскому слову jeza, что переводится как «ужас», а в словянском языке словенское jezа — это «гнев».
Но с другой стороны, бытует мнение, что Баба Яга получила свой страшый облик только во времена принятия христианства. Тогда всеми силами пытались бороться с язычеством, и наша традиционная Бабка Ежка была одним из таких проявлений. А на самом деле ее имя происходит от слов «яшка» или «ящур», то есть прародитель всего сущего. И первоначально злая старушка была берегиней.
Бабки Ежки из славянских стран
В чешской столице, Праге, вы можете встретить местную Бабу Ягу, которую зовут Ежибаба. Она здесь везде: и в различных кафе, и в сувенирных лавках, и даже просто в закоулках. А в Польше Бабу Ягу называют Ездинка. Есть своя Бабка Ежка и в Болгарии, но здесь ее имя совпадает с русским.
Финно-угорские Бабки Ежки
Лоухи — это финская Баба Яга, кстати, она же обитает и в российской Карелии. Лоухи — Хозяйка Севера, страны тьмы и мрака Похъелы. Если заглянуть в мифологию и сказки северных народов, то она предстает исключительно как негативный персонаж. Но в 2007 году был проведен фестиваль, который был посвящен Лоухи и призывал вернуть бедной старушке ее доброе имя.
А вот в Венгрии таких старушек, похожих на Бабу Ягу, очень много. Возможно, это связано с тем, что венгерский народ прошел чререз многие страны и города, прежде чем осел на территории современной Венгрии, и по пути собрал традиции разных культур. Сегодня в Венгрии можно встретить и наших русских Бабок Ежек и национальных венгерских Босоркань. Днем — она юная красавица, а ночью — сморщенная старуха. Кстати, в Румынии она тоже существует, только зовут ее просто Босорка.
Даже в Японии есть своя Баба Яга! Правда, зовут ее очень необычно для нашего слуха — Ямауба. Днем, в отличие от Босоркани, она не молодая красавица, а просто беспомощная старушка, которая заманивает путников в свой дом. А ночью она превращается в настоящее воплощение зла и съедает бедных гостей. Но даже она совершает добрые поступки. Так, в одной легенде рассказывается о том, как Ямауба вырастила брошенного в лесу ребенка по имени Кинтаро.
